"ОКНО" № 11 (14) | Наследие

1. 18 мая 1914 года, накануне своего 45‑го дня рождения, Л.Л. Толстой приехал в Ясную Поляну вместе с двумя сыновьями: 11‑летним Никитой и 8‑летним Петей. Д.Ф. Толстая с остальными детьми, в том числе с маленьким Федей, которому не было еще и двух лет, нянями и гувернантками приехала позднее. В ежедневнике С.А. Толстой ее имя впервые появляется в записи от 26 мая 1914 года. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 409‑410.

2. Русские газеты сразу же сообщили о том, что 15/28 июня 1914 года в городе Сараево (Босния) было совершено убийство наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда (Franz Ferdinand; 1863‑1914) и его жены. - См.: Новое время. СПб., 16/29 июня 1914 года, № 13742. С. 1.

3. Когда месяц спустя, 15/28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии, в России началась частичная мобилизация. - Там же, 17/30 июля 1914 года, № 13773. С. 1. Против этого немедленно выступила Германия, союзница Австро-Венгрии. Сначала Германия потребовала остановить мобилизацию, а когда ее ультиматум был отвергнут, 19 июля/1 августа 1914 года объявила войну России. - Там же, 20 июля/2 августа 1914 года, № 13776. С. 2. На следующий день был обнародован Высочайший Манифест о вступлении России в войну. - Там же, 21 июля/3 августа 1914 года, № 13777. С. 1, 3‑4.

4. Это более поздняя точка зрения. Настроение в русском обществе существенно изменилось за минувший год. В середине 1913 года преобладало стремление не допустить войну вообще и столкновение славянских народов - в частности: "Накануне великого преступления общий долг - пытаться предупредить его". - См.: Меньшиков М. Накануне преступления //Там же, 23 мая/5 июня 1913 года, № 13360. С. 4.

Год спустя шовинистический угар охватил разные слои русского общества. Еще не зная об объявлении Германией войны России, другой постоянный автор "Нового времени", писатель, философ, публицист В.В. Розанов (см. о нем в примеч. 27 к Главе 1 Книги II) писал:

"Что-то неописуемое делается везде, что-то неописуемое чувствуется в себе и вокруг. Какой‑то прилив молодости: на улицах народ моложе стал, в поездах моложе… Все забыто, все отброшено, кроме единого помысла о надвинувшейся почти внезапно войне, и этот помысел слил огромные массы русских людей в одного человека… В Петербурге ночью - то особенное движение и то особенное настроение, разговоры, тон <-> то самое выражение лиц, какое мы все и по всем русским городам знаем в Пасхальную ночь. …

… Ныне мы все воины, потому что наша Россия есть воин, а с Россиею - мы все. Вот что подняло нас… Ночи не стоят, а бегут, всем куда‑то хочется. Все точно идут в поход; одни - физически, другие за ними - мысленно, и верою, и крестом.

Великая минута, великий год. Много он унесет, но много и принесет. Теперь мы все живем - день за неделю, неделю - за год. Души расширились, и тело не поспевает за душою, и от этого так торопится, спешит и трепещет. Оттого не сидится дома, оттого хочется выйти каждому на улицу и слиться с толпами народными.

Старый былинный Микула Селянинович пробуждается, - и около него будет много хлопот немецкому гренадеру". - См.: Розанов В. Вступаем в великую годину //Там же, 19 июля/1 августа 1914 года, № 13775. С. 3.

Микула Селянинович - пахарь-богатырь, герой былин "Вольга и Микула Селянинович", "Святогор и Микула Селянинович"; он играючи несет на плечах сумочку с "тягой земной", которую никому другому поднять не удается.

В том же духе написана и статья Л.Л. Толстого "За свое великое", напечатанная через несколько дней после вступления России в войну:

"Встает, поднимается русский народ… Хочет стряхнуть с плеч вековое немецкое иго. Идет на смерть за свое великое.

Давно в истории русской не было такого взрыва воодушевления. Что‑то надвигается такое, чего мы не ждали от нас самих, чего мы не ждали от Провидения. Каждый день, каждая секунда русской жизни теперь полны глубочайших душевных переживаний, глубочайшего смысла, серьезности и умиления. …

Борьба началась за те великие начала, какие должны стать навеки в основу культуры человечества… Начала эти славянские. Эта борьба не оценивается обыкновенной меркой. Перед этой борьбой, за которой рвется на простор подавленный дух, нет ни страха смерти, ни страха перед страданиями, которые облегчат долг каждого из тех, кому не суждено быть в рядах борющихся…" - Там же, 24 июля/6 августа 1914 года, № 13780. С. 4. Курсив Л.Л. Толстого.

5. Точная дата отъезда Л.Л. Толстого с семьей неизвестна. Его первое письмо С.А. Толстой по возвращении в Петербург не датировано и призвано лишь успокоить С.А. Толстую:

"Дорогая мамá, доехали хорошо в 1<‑м> классе. Миша-брат ехал в поезде до Москвы. Везде разговоры о войне. Сижу на Таврической, где перекладываем вещи. Федя бодр, Петя тоже, только вдруг охромела Нина, так, что носим на руках. Болит ниже паха.

Пароход идет. Места нам оставлены. Погода пасмурная, прохладная. Еду в город, где очень возбужден<н>о. Целую, благодарю очень.

Ваш Лев.

Привет Антонине Тихоновне и всем вашим". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14598. Л. 1 об. Автограф.

…охромела Нина… - старшей дочери Л.Л. Толстого было тогда семь с половиной лет (см. о ней примеч. 74 к Главе 2 Книги II).

Антонина Тихоновна Кудрявцева, дочь священника, с конца августа 1913 года жила в Ясной Поляне в качестве компаньонки С.А. Толстой. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 395.

18 июля 1914 года С.А. Толстая отправила сыну открытку с одним вопросом: "<…> Лева, напиши, куда тебе прислать тысячу рублей и каким способом?

Мама".

- ИРЛИ, ф. 303, № 693. Л. 12. Автограф.

Ответ Л.Л. Толстого не внес ясности в ситуацию: "Застряли в Петербурге. Пароходы не ходят в Стокгольм. Еще не решили, что делать. Общее настроение спокойное, деловое, приподнятое. Сегодня объявление войны с Германией не переменило настроения. Будет манифест и выход во дворце. С<о>бирают запасных и лошадей. Картины необычные. Военный лагерь. Дора все рвется в Швецию. Я, вероятно, только провожу их до границы, если им удастся проехать через Або или Торнео. Семья и родина рвут душу на части.

20 июля <19>14 г<ода>". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14599. Л. 1 об. Автограф.

… Дора все рвется в Швецию… - Д.Ф. Толстая ждала ребенка и, естественно, стремилась увезти детей в безопасное место.

Або - второе официальное шведское название города Турку в Финляндии.

Торнео - город в Финляндии в устье реки Торнео на границе со Швецией.

6. Д.Ф. Толстая с детьми покинула Петербург 24 июля 1914 года. После ее отъезда Л.Л. Толстой писал матери: "Только сегодня отправил через Торнео (смотрите карту Финляндии) всю семью с тремя помощницами. Путь в 6‑7 дней до Упсалы. Сам еду в Польшу на германскую границу уполномоченным Красного Креста вместе с Гучковым. Еду дня через три, два. Дети уехали здоровые. Дору очень жаль и страшно за нее.

Обнимаю.

Лева.

24 июля <19>14 г<ода>.

С.<‑>Петербург". - Там же, № 14600. Л. 1 об. Автограф.

…вместе с Гучковым… - речь идет об Александре Ивановиче Гучкове (см. о нем примеч. 110 к Главе 3 Книги II), с которым Л.Л. Толстой был знаком по "Союзу 17‑го Октября".

7. Речь идет о Владимире Митрофановиче Пуришкевиче (1870‑1920) депутате Второй, Третьей и Четвертой Государственных Дум.

8. 6 августа 1914 года Л.Л. Толстой выехал в Варшаву. Накануне отъезда он писал С.А. Толстой:

"Дорогая мамá, еду завтра, 6-го августа, в Варшаву. Писать: Варшава. Местное управление Красного Креста, уполномоченному Гр<афу> Толстому. У нас подобралась милая компания уполномоченных. Вероятно, скоро начнется большое и ответственное дело. Рад, что вырвусь отсюда. Семья в Швеции. Писем нет. Как Вы поживаете в эти трудные времена?

У меня в душе смятение.

Завтра, надеюсь, что, выехав уже в сферу войны, будет на душе легче.

Целую Вас много раз. Поклон милой Антонине Тихоновне и Илье Васильевичу.

Лева.

5 ав<густа 19>14 г<ода>.

С.<‑>П<етербург>". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14601. Л. 1‑2. Автограф.

… Антонине Тихоновне… - об А.Т. Кудрявцевой см. выше в примеч. 5.

… Илье Васильевичу - о слуге И.В. Сидоркове см. в примеч. 212 к Главе 6 Книги II.

9. С дороги Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну несколько строк, чтобы успокоить С.А. Толстую: "Пишу из Вильны, где поезд стоит два часа. Едем хорошо. Много интересного. Напишу из Варшавы подробнее. Целую. Л<ева>". - Там же, № 14602. Л. 1 об. Автограф.

Судя по почтовым штемпелям на почтовой карточке с оплаченным ответом, почта в это время работала без перебоев: "Вильна вокзал 7.8.14" и "Ст<анция> Засека 10.8.14". - Там же. Л. 1‑1 об.

Известие о смерти М.С. Сухотина 8 августа 1914 года застало Л.Л. Толстого уже на новом месте. В недатированном письме он так отозвался на семейную беду, попутно кратко обрисовав обстановку, в которой оказался по собственной инициативе:

"Дорогая мамá, адрес мой: Варшава Вейская, 8. Телеграммы <посылать:> Варшава <Красный> Крест, мне. Я пока здесь и идет подготовительная работа. Ранен<н>ых пока не много. Я ничего еще не знаю о своих и беспокоюсь. Послал телеграмму. Ответа нет. Смерть Мих<аила> Серг<еевича> меня поразила. Бедной Тане многое приходится переживать. Мы устроились в большом институте Ведомства Императр<ицы> Марии, где пока весь наш отряд Гучкова и уже разбит большой госпиталь. Погода здесь дивная.

Множество петербургских знакомых и даже родственников. Интересом полна каждая минута. Сейчас видел на улице немецких пленных. Как Вы? Кто с Вами? Где Андрей и что остальные?

Целую много раз.

Лев".

- Там же, № 14603. Л. 1 об. Автограф. Почтовая открытка пришла в Ясную Поляну 17 августа (ст. стиля) 1914 года. - Там же. Л. 1.

…в большом институте Ведомства Императрицы Марии… - речь идет о вдовствующей императрице Марии Федоровне (см. о ней примеч. 22 к Главе 12 Книги I).

… Где Вы?.. - до 16 августа 1914 года С.А. Толстая была в Кочетах у дочери Т.Л. Сухотиной-Толстой. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 413.

Позднее Л.Л. Толстой написал коротенькое письмо Т.Л. Сухотиной-Толстой:

"Дорогая Таня, пишу тебе под впечатлением известия о смерти Михаила Сергеевича. В угар войны не так чувствуется твое горе, но даже в нем мне больно за тебя. Обнимаю тебя крепко. Я пока в Варшаве. Адрес сюда: Вейская 8. Телеграммы: Варшава. <Красный> Крест, мне. Бог знает, когда эта открытка дойдет до тебя, но все же пусть она донесет до тебя мою любовь.

Лева".

- ОР ГМТ. Архив Т.Л. Сухотиной-Толстой, № 26485. Л. 1 об. Автограф.

Судя по почтовым штемпелям, открытка отправлена не позднее 17 августа 1914 года и получена в Кочетах 3 сентября 1914 года. - Там же. Л. 1.

В те же дни Л.Л. Толстой послал в Ясную Поляну письмо, в котором он впервые за все это время поделился с матерью своими впечатлениями от войны:

"Варшава 17 авг<уста 19>14 г<ода>

Дорогая мамá, получил Ваше письмо из Кочетов. Спасибо, что вспомнили. Я Тане уже написал. Не знаю, получит ли. Эти дни сразу много поездов с ранен<н>ыми, и сразу город и госпиталя ими наполнились.

Картины ужасные, и дела очень много. Сейчас вырвал время написать три письма. Сегодня меня радостно удивил брат Миша. Вдруг на вокзале, где я принимал поезд с ранен<н>ыми, он является, сияющий и довольный. Они отсюда идут в Новогеоргиевск и дальше за границу в опасные места, хотя теперь везде опасно. И здесь может появиться, когда угодно, немец и по воздуху, и по земле и начать метать в нас бомбы. Надо надеяться, однако, что Варшаву отстоят.

У Миши в эскадроне всего 4 офицера. Лошадка у него довольно средняя. Я хотел удержать его завтракать, но они сразу ушли походом при мне.

Что-то будет дальше. Ранен<н>ые, несмотря на <то, что они> изуродованные, необыкновенно бодры. Среди них есть и жалкие немцы, солдаты и офицеры. У нас все госпитали полны, и нужда во всем. Солдаты лежат сутки с пулями в теле, и их некому оперировать. Прямо сюда везут с поля сражения на площадках вагонов, в теплушках, на досках и жидкой соломе. Тут же умершие по дороге. На станции прямо умирают, и их тут же исповедуют русские священники и ксен<д>зы. Сцены очень трогательные, сильные. Матери, жены встречают своих ранен<н>ых, бросаются к ним и, если их нет среди них, приходят в отчаяние, - значит, убит. Многие сходят с ума здесь. Есть и офицеры. Толпы народа на улицах стоят и ждут ранен<н>ых, бросают им всякую всячину в повозки. Вот Вам кратко, что тут делается. Гимназию, банк, фабрики обращают в госпиталь. Пока ранен<н>ых здесь около 5‑6 тысяч, а будет, вероятно, десятки тысяч.

Обнимаю Вас. Мало сплю. Встаем иногда в 5 часов, когда ждут поезда". - Там же. Архив С.А. Толстой, № 14604. Л. 1‑2 об. Автограф.

…письмо из Кочетов… - письмо С.А. Толстой от 13 августа 1914 года с известием о смерти и похоронах М.С. Сухотина. - ИРЛИ, ф. 303, № 693. Л. 6‑8 об.

…брат Миша… - в конце июля 1914 года М.Л. Толстой был призван в армию. 21 июля 1914 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: "Тяжелый камень навалился на мое сердце. Взяли на войну сына Мишу и услали в Брянск". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 411.

Однако через несколько дней С.А. Толстая еще раз увиделась с младшим сыном в Туле перед его отъездом в действующий полк. 29 июля 1914 года она с горечью заметила: "Сколько страданий - и все живешь и все приходится переносить! Простилась сегодня с сыном Мишей, он идет на войну! Крепилась не плакать, а страшно тяжело!" - Там же.

…Новогеоргиевск… - город в Елизаветинской губернии; одна из немногих крепостей, подготовленных к войне лучше других.

… Варшаву отстоят… - реальная угроза взятия Варшавы существовала вплоть до середины октября 1914 года, когда русские войска после ряда поражений перешли в наступление и сорвали планы австрийского и германского командования.

10. Вскоре после того, как Л.Л. Толстой своими глазами увидел жертвы начавшейся войны, он отправил телеграмму в Петербург: "Жертвуйте, посылайте сюда халаты, туфли, вату, одеяла, деньги. Все нужно для ухода за ранен<н>ыми". - См.: Новое время. СПб., 16/29 августа 1914 года, № 13803. С. 2.

Те немногие дни, которые Л.Л. Толстой провел на театре военных действий, запечатлены в его очерках и рассказах. В них подкупает живая интонация, достоверность ситуаций, образов и картин. - См.: Толстой Л.Л. Раки //Огонек: Еженедельный худож.‑лит. журнал. СПб., 1914, № 16. С. 1‑3; Толстой Л.Л. Склонность к меланхолии //Весь мир: Лит., худож., обществ. и популярно‑науч. журнал. СПб., 1914, № 18. С. 2‑7; Толстой Л.Л. Жизнь и смерть //Там же, февраль 1915 года, № 9. С. 2‑4 (перепечатан в журнале "Алтын". Пг., март 1915 года, № 10. С. 2‑4); Толстой Л.Л. На фоне войны //Весь мир. Пг., 1915, № 46. С. 2‑8; Толстой Л.Л. Ванечка помог //Там же, 1916, № 11. С. 2‑6; Толстой Л.Л. Если б вы знали //Там же, 1916, № 42. С. 2‑3; Толстой Л.Л. Хоть бы в бою!.. //Огонек. Пг., 6/19 ноября 1916 года, № 45. С. 1‑2 (перепечатан в журнале "Зерна: Лит.‑худож. журнал". Пг., 1 декабря 1916 года, № 5. С. 13‑14) и др. Кроме того, в архиве Л.Л. Толстого сохранился ряд набросков и заготовок для будущих рассказов, представляющих несомненный интерес. Они продиктованы впечатлениями Л.Л. Толстого от войны и пребывания в госпитале.

11. "Сам, сам!" (нем.)

12. Эти встречи врезались в сознание Л.Л. Толстого. В 30‑е годы он хотел предложить шведским читателям рассказ "Коробка сигар (Cisarrlådan): Эпизод из мировой войны", в котором речь шла об армии генерала Самсонова (см. о нем ниже примеч. 17), раненом немце, кричавшем "Selbst! Selbst!", и о коробке сигар в руках другого. - ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого. Кп‑23789, № [21]. Л. 1‑3. Автограф на швед. языке.

13. Устаревшая крепость Ивангород на реке Висле в Люблинской губернии Царства Польского была опрометчиво упразднена в 1909 году. Однако в 1913 году царское правительство решило усилить крепость с тем, чтобы она могла - в случае войны - защитить переправу через Вислу и сохранить плацдарм на левом берегу реки. - См.: Шварц А.В. фон. Ивангород в 1914‑1915: Из воспоминаний. Париж: Танаис, 1969.

14. Это местечко также известно под названием Грюнвальд. Здесь в решающем сражении Великой войны 1409‑1411 годов русско-польско-литовские войска 15 июля 1410 года разгромили Тевтонский орден. Убито было сорок тысяч немцев, около 15‑ти тысяч было взято в плен. После такого поражения Орден уже не смог оправиться и его агрессия на Восток была остановлена. - См.: Коялович М.О. Грюнвальденская битва 1410 года. СПб., 1885.

В Первую мировую войну для русской армии всё сложилось иначе.

15. Вскоре после начала войны генерал от инфантерии в отставке Пауль Гинденбург (Hindenburg; 1847‑1934) 22 августа 1914 года был назначен командующим 8‑й армией на Восточном фронте; с ноября 1914 года он командовал всеми соединениями германской армии на Восточном фронте. Первоначально в его распоряжении было намного меньше солдат, чем в русской армии; однако русские были сильны действиями кавалерии, которая не могла развернуться в полную силу при Танненберге, а в артиллерии подавляющий перевес был у немцев. Именно поэтому 26‑30 августа 1914 года в этом местечке немецкие войска окружили и уничтожили пять дивизий русского центра, а остальных взяли в плен.

16. Владимир Александрович Сухомлинов (1848-1926) был военным министром с марта 1909 по июнь 1915 года. За несколько месяцев до начала войны он убеждал российское общество в том, что армия была готова к вызову противника. Эту точку зрения он не изменил и позднее. - См.: Сухомлинов В. Воспоминания. Берлин, 1924. С. 286‑299.

17. Александр Васильевич Самсонов (1859-1914) командовал 2‑й армией, которая и понесла самые большие потери в битве при Танненберге (см. выше примеч. 15). О его гибели в первые дни войны сообщили сразу же. - См.: Жертвы войны //Новое время. Пг., 20 августа/2 сентября 1914 года, № 13807. С. 1, 4.

18. Возможно, Л.Л. Толстой вспомнил резко негативное отношение отца к пропагандистской шумихе, которая сопровождала переговоры о франко‑русском союзе, и его статью "Христианство и патриотизм", законченную в марте 1894 года. - ПСС. Т. 39. С. 27‑80; 229‑234.

19. Генерал Александр Сергеевич Лукомский (1868-1939) четыре предвоенных года "был начальником мобилизационного отдела главного управления генерального штаба и руководил подготовкой к мобилизации всей армии". В начале войны он был назначен начальником канцелярии военного министерства. - См.: Лукомский А.С. Воспоминания: В 2‑х томах. Берлин, 1922. Т. 1. С. 6.

20. "На все наплевать" (фр.).

21. Позднее генерал Лукомский вынужден был признать катастрофическую нехватку снарядов и невозможность быстро наладить их производство в России. - См.: Лукомский А.С. Воспоминания… Т. 1. С. 56‑59. См. также: Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II: В 2‑х томах. М.: Феникс, 1992. Т. II. С. 160.

22. Исключительно важная деталь, несмотря на то, что Л.Л. Толстой перенес события 1915-1916 годов на осень 1914 года. Он покинул Красный Крест еще в сентябре 1914 года (см. об этом ниже примеч. 28).

Месяц спустя появилось и официальное извещение. - См.: Сложение полномочий графом Л.Л. Толстым //Новое время. Пг., 16/29 октября 1914 года, № 13864. С. 4.

23. 22 августа 1915 года "Государь выехал в Ставку, которая незадолго перед тем была перенесена из Барановичей в Могилев-Губернский, чтобы принять на себя командование всеми вооруженными силами России". - См.: Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II… Т. II. С. 173.

24. Продовольственная проблема всерьез волновала Л.Л. Толстого в годы Первой мировой войны и он настоятельно рекомендовал правительству остановить бесконтрольный вывоз хлеба за границу.

"Когда война началась, народный голос у нас говорил: "У нас хлеб, у нас корень, соль жизни Европы. Мы ее кормим. Если она не получит нашего хлеба, она умрет с голода. Немец пойдет на нас. Мы можем и отступить. Но мы отступим к нашему хлебу. Немец же и от своего последнего хлеба отойдет и к нашему не дотянется". В этой идее был залог нашей победы, что бы ни случилось.

В последние дни идет сплошной ропот и в обществе, и в народе по поводу того, что наш хлеб через Финляндию и Швецию идет в Германию и идет в таких громадных партиях, каких даже раньше в мирное время от нас не увозилось. …

Я не знаю, можно ли контролировать (торговлю с нейтральной Швецией. - В.А.) или нет. Не знаю, можно ли стеснить торговлю. Но знаю и чувствую вместе со всем русским народом, что ни в каком случае немцам русского хлеба продавать нельзя, и знаю, что это должно прекратиться. …

Мы не знаем, что готовит нам будущая зима. Так неужели непонятно, что важнее всего припасти на будущее то, без чего мы не проживем?

Хлеб, хлеб!" - См.: Толстой Л.Л. Хлеб //Новое время. Пг., 11/24 февраля 1915 года, № 13980. С. 6.

Прошло полтора года, но положение с хлебом в воюющей России становилось все хуже. 6 сентября 1916 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: "… Лева написал докладную записку государю и хочет ехать ее подавать: "О твердых ценах"". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 437.

В архиве Л.Л. Толстого сохранился текст этого документа.

"Л.Л. Толстой.

О твердых ценах, монополизации хлебной торговли и учреждении особого продовольственного ведомства (Докладная записка)

Ваше Императорское Величество,

Твердые цены на хлеб - преступление по отношению к бедной части русского населения, крестьянства и рабочей массы. <…> Непомерно высокие цены на хлеб есть прямое следствие преступной спекуляции.

Нужно было, следовательно, не санкционировать и утверждать таковое преступление, а преследовать его.

Это можно было сделать не утверждением повышенных твердых цен, а установлением цен минимальных.

Бедные крестьяне, которых большинство, все с Рождества покупают хлеб. Им придется платить за него высокую цену. За что? За то, что спекулянты подняли цены на хлеб, а правительство их утвердило. Эта мера уже сейчас вызывает крайнее неудовольствие в народе, среди которого я живу. Он весь поголовно убежден, что твердые цены созданы не для его блага, а для блага богачей, крупных землевладельцев и купцов. <…>

Помочь населению в продовольственном деле можно:

1) Строжайшим запрещением продажи хлеба выше известной минимальной для каждого района цены и абсолютным запрещением вывоза его за границу.

2) Установлением точных данных о запасах хлеба в государстве и о потребностях в нем не только до нового урожая, но и на будущий год, в случае неурожая, могущего быть роковым после войны.

3) Объединением продовольственного дела как для армии, так и для всего населения страны, в одном правительственном центре, в руках которого сосредоточилось бы все распоряжение наличным хлебом в государстве.

Вопрос этот огромной важности в наше время.

<…> Не может хлеб быть в свободном распоряжении паразитов, спекулянтов, думающих только о наживе. Хлеб в такие времена, как наше, должен быть в полном распоряжении мозга страны - правительства. Это стало явной государственной необходимостью. Только решительным разрубанием Гордиевых узлов можно выводить народную жизнь на новые светлые пути. Только мерами истинной справедливости. Богачи в большой мере несправедливо владеют своими богатствами. А спекулянты-торговцы абсолютно несправедливо наживают свои огромные барыши.

Царское Слово: "не быть водке!" - дало России неисчислимые блага.

Новое Царское Слово: "не быть спекуляции и безобразного мародерства тыла! Не быть ни для кого наживы на торговле хлебом и другими продуктами продовольствия, необходимыми для поддержания человеческих жизней!" - такое Слово сделало бы, не только в России, но на всей нашей планете, - чудеса, на вечные времена. <…>

Это пресечение возможно, в свою очередь, одним только путем: изъятием продовольственной торговли из частных рук и постепенной передачей ее правительству. Это нужно сделать без всяких стеснений и смягчений по отношению к людям, не имеющим никакого права распоряжаться своими нечистыми руками тем, что составляет главный нерв жизни народа и государства.

Вашего Императорского Величества верноподданный

                                                                   Граф Лев Львович

Толстой".

- ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого, п. 6, № 65. Л. 1‑6. Черновой автограф. Подчеркнуто Л.Л. Толстым.

…разрубанием Гордиевых узлов… - поиски простого и смелого решения сложного и запутанного вопроса.

Крестьянин Гордий был избран царем фригийцев по указанию оракула, как первый встречный, ехавший на телеге. Гордий основал столицу Фригии - Гордион - и принес в дар громовержцу Зевсу свою телегу, установив ее в храме и привязав ярмо к дышлу таким сложным узлом, что никто не мог его развязать. По предсказанию оракула, тот, кто сумеет справиться с этим узлом, получит во владение всю Азию. В ответ на предложение распутать узел, македонский царь Александр Великий, посетивший Гордион зимой 334/333 года, разрубил его мечом (миф.).

25. В поздние годы жизни Л.Л. Толстой написал для шведских читателей воспоминания о встречах с русским царем, которые отличаются от публикации 1922 года (см. о ней в примеч. 98 к Главе 2 Книги II). - См.: Tolstoy Leo d[en] y[ýngre]. Mina minnen av Nikolas II //Ord och Bild: Särtryck. Stockholm, 1941. S. 169‑176.

"… Последний раз я видел Государя по время мировой войны. … Наша встреча произошла в вагоне на станции Могилев. … Государь выглядел уставшим, озабоченным и нервным. Руководство фронтами требовало огромных усилий и заботы.

Увидев, что Государь больше озабочен состоянием сына, чем разговором со мной, я передал ему свою докладную и поспешил откланяться.

Это была моя последняя встреча с Николаем II.

Позже из Ясной Поляны я писал Государю и предлагал себя в его распоряжение. Государь соблаговолил, однако, не ответить на мое предложение". - См.: Толстой Л.Л. Мои встречи с Николаем II. Новосибирск, 1997. С. 17‑18.

Переводчик и публикатор этих воспоминаний Г.И. Мурыгин от себя добавил: "… Переводчиком установлено: "Докладная записка о монополизации хлебной торговли" Государю была вручена лично Л.Л. Толстым в октябре 1916 года". - Там же. С. 18.

Однако в первой половине октября 1916 года Л.Л. Толстой был в Ясной Поляне. 19 октября 1916 года он уехал в Москву по личным делам. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 438. О причинах этой поездки см. ниже.

В официальных документах Николая II и его ближайшего окружения нет сведений ни о докладной записке, ни о встрече Л.Л. Толстого с императором осенью 1916 года. Сохранилось лишь недатированное письмо Л.Л. Толстого Николаю II, в котором говорится о страстном желании помочь царю и готовности служить ему и России. На основании сопроводительного письма царю министра Императорского Двора графа В.Б. Фредерикса и ответа Л.Л. Толстому и.о. начальника канцелярии князя С.В. Гагарина, можно с уверенностью утверждать, что его последнее письмо Николаю II было отправлено из Ясной Поляны в конце июля 1916 года. - См.: "Время идет интереснейшее…" //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 163‑164.

26. Граф Дмитрий Сергеевич Шереметев (1869‑1943), полковник Кавалергардского полка, один из флигель-адъютантов императора Николая II. - См.: Дневники императора Николая II… С. 602; Переписка Николая и Александры Романовых… Т. IV. С. 52, 143. См. также: Шереметевы в судьбе России: Воспоминания, дневники, письма. М.: Звонница, 2001. С. 324‑331.

27. После того, как Николай II принял на себя обязанности Верховного командующего русской армией, корнет лейб‑гвардии Уланского полка, адъютант великого князя Николая Николаевича Романова (1856‑1929), граф Адам Станиславович Замойский (1872‑1933) постоянно находился в Ставке при нем. - См.: Переписка Николая и Александра Романовых… Т. IV. С. 99; Т. V. С. 103.

28 17 сентября 1914 года, в день именин матери, в Ясную Поляну пришло множество телеграмм, в том числе и та, которую в ежедневнике выделила С.А. Толстая, "с известием о приезде Левы сегодня ночью". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 414.

Такого поворота событий никто не ожидал. Только два дня тому назад, - судя по почтовому штемпелю получателя, - С.А. Толстая читала письмо сына, датированное 9 сентября 1914 года, на бланке и с клише Уполномоченного Российского общества Красного Креста действующей армии. В нем ничего не предвещало скорого возвращения Л.Л. Толстого домой:

"Дорогая мамá, пишу из Белостока, куда приехал по делам. Давно уже нет известий о Вас. Надеюсь по возвращении на днях в Варшаву найти там письма от Вас и Доры, о которой давно не слыхал. Здесь пока затишье, но у нас зато работа идет вовсю. Питательные пункты, лазареты, госпиталя - все это готовится заранее.

Много езжу и все на автомобилях. Вижу многое, но боюсь писать, чтобы письмо это не застряло по дороге. Итак, обнимаю и кланяюсь.

                                  Ваш Лев".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14605. Л. 1‑3 об. Автограф.

О причинах отъезда Л.Л. Толстого домой точно не известно, но вот дневниковая запись, которая в какой‑то степени передает его настроение:

"Белосток

Сегодня 10 сентября 1914 г<ода>. Война. В душе застой. Дело нужное, доброе, но мало его в минуты перерывов военных действий, и это положение угнетает. То же самое, вероятно, испытывают те военные, кот<орые> идут воевать. Эти периоды необходимы, но они тем тяжелее, чем дольше, как духота перед грозой. Сама гроза ужасна, и не быть в ней стыдно. Сама война что‑то непостижимое, противоестественное, дикое. Дух, ум, разум изгнаны. Материя, тело одно царствует и бросается на смерть против другого, чтобы его уничтожить. Но если ум, дух в людях один, то где он теперь?! Почему не слышно его голоса? Потому что тело сильнее, тело одно существует и в нем то, что мы называем одним, или внешним, разумом, как хотите. Где же он, если его не слышно? Совсем его нет? Он есть, но он молчит, он бессилен перед требованиями тела. Внутренний протест каждого против войны, внутренний ужас перед ней - существенное доказательство, что дух все же существует. Что бы сказал себе я сегодня, если говорить правду, одну правду? Я скажу, что, если война - ужас, если ее не должно быть, надо делать все для ее уничтожения. Надо возмущаться ею, надо не участвовать в ней, надо искать способов для ее <прекращения…>" - ИРЛИ, ф. 303. Л. 1. Автограф. Запись не окончена.

Кроме того, весной 1916 года в Ясной Поляне Л.Л. Толстой рассказывал об одном из эпизодов военного времени. В дневнике В.Ф. Булгакова, жившего тогда в Ясной Поляне и слышавшего этот рассказ, он выглядит так:

"<…>1 марта 1916 г<ода>

Лев Львович рассказывал, как он обличал военного министра Сухомлинова в разговоре с Н.А. Хомяковым, парламентарием:

- Какие же мы с вами патриоты и русские люди, когда сидим здесь и ничего не делаем, а господин Сухомлинов с молодой женой разъезжает в автомобиле по Петрограду и на нем - генеральские погоны?.. Мы должны пойти к нему на квартиру, скрутить ему руки назад, связать его и привезти хоть в ту же Государственную Думу, - поставить его среди народных представителей и сказать: "Вот - предатель, мошенник, вор! судите его!.."

Хомяков выслушал Льва Львовича и ответил ему:

- Это было бы прекрасно!.. Но только одно: как мы сделаем это, когда мы сами - воры?

И Лев Львович, по его словам, ничего не нашелся ответить Хомякову… <…>" - РГАЛИ, ф. 2226, оп. 1, ед. хр. 187. Л. 10. Автограф. Курсив В.Ф. Булгакова.

Николай Алексеевич Хомяков (1850-1925) - октябрист, член Государственного совета, председатель Третьей и член Четвертой Государственной Думы.

…а господин Сухомлинов с молодой женой… - о В.А. Сухомлинове см. выше примеч. 16.

Екатерина Викторовна Сухомлинова (урожд. Гашкевич, по первому мужу Бутович; 1882‑1921), по словам императрицы Александры Федоровны (Романовой; 1872‑1918), "восстановила против себя всех, в особенности военные круги… Эта дура губит своего мужа и рискует собственной шеей. … Это пошлая женщина с вульгарной душой… Хотя она усердно работает и много делает добра, все же она сильно ему вредит, так как он ее бессловесный раб, это очевидно для всех". - См.: Переписка Николая и Александры Романовых... Т. III. С. 73‑74. См. также: Редигер А. История моей жизни… Т. 2. С. 394‑397.

29. Рукопись поэмы Л.Л. Толстого не сохранилась.

30. Заключительные строки стихотворения А.С. Пушкина "Поэт и толпа" (1828). - См.: Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 16‑ти томах. М.: Изд‑во АН СССР, 1948. Т. III/₁. С. 142.

31. Об интересе Л.Л. Толстого еще в студенческие годы к творчеству французского писателя Ги де Мопассана (Maupassant; 1850‑1893) см. дневниковую запись от 28 декабря 1890 года: Сын и отец… //Лица... Т. 4. С. 209.

32 Это первое упоминание английского классика Чарльза Диккенса (Dickens; 1812‑1870) в мемуарах Л.Л. Толстого. Какие именно произведения Диккенса он любил, установить не удалось.

33. Дочь местного священника. - Примеч. Никиты Львовича Толстого.

Речь идет о 19-летней А.Т. Кудрявцевой (см. о ней выше примеч. 5).

34 На самом деле в Ясной Поляне в тот приезд Л.Л. Толстой пробыл недолго. Ему срочно нужны были деньги, но общее состояние С.А. Толстой было таковым, что Л.Л. Толстой не смог сказать ей об истинной цели своего неожиданного приезда. Буквально через несколько дней он отправил матери пронзительное письмо - крик о помощи.

"21 сент<ября 19>14 г<ода>

Петроград

Читайте одна

Дорогая мамá, доехал я хорошо и сегодня был на заседании Красного Креста. Дома никого не застал и никаких известий. Дал Доре телеграмму срочно, прося ответить о здоровье всех и когда возвращаются. Теперь 12 часов ночи, а ответа еще нет. Надеюсь получить <ответ> завтра и тогда напишу Вам об этом отдельно. Настроение здесь, в городе, серьезное, хорошее, и я в таком же. В среду выяснится, уеду ли я опять в армию. Скорее, что нет, главное, потому, что я там не так уже нужен, а денег это стоит много.

Теперь перехожу к главному, мучающему меня делу. После Ясной летом я был так расстроен тем, что семья уезжала в Швецию, что началась война, что мне пришлось нарушить наладившуюся было жизнь и работу в Ясной, что, оставшись один в Петербурге, я опять играл в карты те 10 дней, что был здесь один, и опять, конечно, проиграл, прибавив к прежним долгам новые. Всего у меня семь тысяч долгу, из которых шесть надо заплатить сейчас, а тысячу 1‑го января. Денег же совсем нет. Дворник заплатил своих 700 рублей в Кредитное <общество> за дом, а бумаги я летом же заложил за пять тысяч, и выкупать их нечем. Я сам не понимаю, на что я надеялся, когда все это случилось. Я сделал ужасную подлость и по отношению к Доре, которой я отдал эти бумаги и которые обещал не проигрывать. Теперь надо во что бы то ни стало выкупить бумаги за 5 тысяч и еще тысячу рублей заплатить частных долгов. Положение это мучило меня ужасно все время на войне, каждую ночь, а теперь еще хуже потому, что Дора приедет и это, конечно, страшно ее расстроит. Вся надежда у меня и единственная на Вас.

Или я прошу дать мне семь тысяч с тем, чтобы я не получал их впредь, как это случилось с братьями, или дайте мне семь тысяч в долг, чтобы я мог выкупить бумаги и заплатить долги теперь; а по окончании войны я продам бумаги и отдам Вам. Одну из этих комбинаций умоляю мне устроить, и в крайнем случае, если не семь тысяч, то шесть. Будем жить уже скромно на гроши от дома, а эти тысячи от <продажи> леса, если они аккуратно поступят, истрачу на погашение тысячи рублей частного долга, которую надо уплатить в марте, и на второй срок взноса в Кредитное <общество> в марте же. Тогда с Божьей помощью жизнь наладится, так как я клянусь всеми святыми и всем, что есть на свете, что играть я никогда в жизни больше не буду и нога моя не войдет в клубы, где игра. К счастью, азартная игра здесь к тому же запрещена. Если бы они догадались это сделать раньше и если бы меня кто-нибудь спас от этой ужасной заразы раньше! Но что же тужить о том, чего не вернешь? Можно только каяться и казнить себя.

Сейчас получил ответ от Доры: <">Tous bien portants <aisi que> moi<‑>même levée<.> Resteras<‑>tu <à> Petrograd<?> Es<‑>tu malade<? Nous> pouvons venir dans trois semaines<">. Во‑1‑х, почему они должны остаться еще 3 недели и почему они об этом не пишут? Надо сейчас опять телеграфировать им, и, во‑2‑х, вот Вам пример, как мне легко жить на свете с моим счастьем. Хорошо, что здоровы, если не врут. Что же мне делать? Останусь здесь и буду стараться писать, делать что‑нибудь. Но прежде всего надо распутать денежную сторону и успокоиться.

Так вот, милая, дорогая и бедная мамá. Да, Вы правы, - мы порочные натуры и трудно поэтому жить. Жил я хорошо до карт, нет, до Парижа, а вот и свихнулся.

Надеюсь, что довольно этих вихляний и довольно я наделал гадостей и довольно наделал страданий близким, самым любимым мной людям. Каюсь, прошу прощения. Война и время, <в> которое мы живем, изменяют меня и изменят или, лучше сказать, справят опять на добрый путь, к которому я стремлюсь всю жизнь.

Я хотел на словах рассказать Вам обо всем этом, но язык не повернулся. Стыдно, гадко, омерзительно.

Очень прошу Вас выручить меня и успокоить; может быть, это будет Вам трудно сейчас; тогда можно немного подождать. Но следовало бы сейчас потому, что с заложенных бумаг я не могу получить %, а они необходимы на жизнь. Если можете, устройте это дело поскорее и постараемся все его забыть. Я же могу только все силы прилагать на то, чтобы искупить мои дурные года жизни, считаю с 42<‑х> лет до нынешней войны.

Если Вам не трудно и придется переписывать завещание, о котором не следовало бы говорить, но о котором Вы всегда открыто говорите, то лучше всего было бы эти 6 или 7 тысяч исключить из моей доли, если такая будет, как Вы исключили то, что взяли Сережа, Илья и Андрюша. Могу наверное сказать, что впредь я уже никогда не буду брать у Вас ни гроша потому, что я сам трачу на себя очень мало. Безумие мое прошло и не вернется вновь. Бог мне поможет. Сейчас отвечу Доре, что я остаюсь, вероятно, здесь и спрошу ее, почему они должны ждать еще 3 недели. <Училища> Правоведения <и Тенишевское> уже оба открыты. Буду ждать Вашего ответа. Одна надежда на Вас, и это мне тем более невыносимо тяжело. Еще раз простите и примите это мудро.

Лев.

Ответил Доре: <">Probablement <je> reste ici<">. Жаль мне звать их. Боюсь, как бы что ни случилось, а учение мальчики нагонят. Тем временем, надеюсь, устроится то, что меня мучает, и тогда опять уеду, может быть, на войну. Жду от Вас письма. Деньги надо перевести в Москов<ский> Купеческий банк на мой текущий счет. Можно телеграммой. Вы не знаете, как тяжело мне это". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14606. Л. 1‑6 об. Автограф. Курсив Л.Л. Толстого.

…Петроград… - 18 августа 1914 года Николай II повелел именовать впредь город Санкт-Петербург Петроградом. - См.: Переименование Петербурга //Новое время. СПб., 19 августа/1 сентября 1914 года, № 13806. С. 3.

… Tous bien portants moi<‑>même levée<.> Resteras<‑>tu <à> Petrograd<?> Es<‑>tu malade<? Nous> pouvons venir dans trois semaines. - Все здоровы и я тоже<.> Остаешься ли ты <в> Петрограде<? Мы> приедем через три недели (фр.).

… Probablement <je> reste ici. - Скорее всего, <я> остаюсь здесь (фр.).

Как ни любила С.А. Толстая сына, на этот раз она рассердилась. Ей и раньше было "неприятно это вечное вымогательство денег" со стороны Льва и Андрея. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 347.

Она отправила резкое письмо в Петроград, которое не сохранилось, но из ответа Л.Л. Толстого можно представить себе его тональность. 29 сентября 1914 года Л.Л. Толстой так начал свое письмо в Ясную Поляну:

"Вы ошибаетесь, дорогая мамá, и напрасно подозреваете меня во лжи. Я почти никогда не лгу, а Вам солгать я никогда бы не мог. То, что я написал Вам, вся правда. Играть я больше никогда не буду и вот теперь не был ни разу в клубах ни в Москве, ни здесь, хотя бы мог. Бумаги мои все заложены в здешнем купеческом банке. Закладные бумаги у меня. Если дадите Андрюше деньги, то он может выкупить бумаги и даже взять их на руки, если уж до того дошло, что мне верить нельзя. Бумаги заложены в 5000 руб<лей>. Частных долгов 2000 <рублей>. Из них тысячу надо заплатить сейчас, и это тоже мог бы сделать Андрюша, если Вы мне больше не верите. Я укажу ему, куда внести. Тысячу рублей я заплачу в марте из лесных. Конечно, я не приеду к Вам и предпочту избавить Вас надолго от моего скверного присутствия, чем мучить Вас.

Очень прошу Вас дать шесть тысяч, чтобы я мог успокоиться, и именно больше для семьи, а не для меня.

Дора телеграфировала, что не хочет посылать мальчиков одних, боясь опасной и трудной дороги для них. Выедет около 10‑го октября. Я должен сидеть здесь и ждать. Стараюсь заниматься, дописывать начатую повесть и писать в газетах. Стараюсь изменить образ жизни, вставать раньше и ложиться. Стараюсь вообще обновить жизнь и себя. На войну ехать опять хотел бы, но еще не могу решить. Повторяю, что мое семейное положение - с тяготением Доры в Швецию, с ее крайней неумелостью жить и планировать жизнь в России - мне очень тяжело, и это главная причина моих несчастий. Одному жить не весело, бороться всегда с Дорой трудно, а дома в семье заниматься среди шума и суеты невозможно.

Служба?! Это легко сказать. Искал в прошлом году, но никто ничего дать не хочет. Буду смотреть еще.

Если Вы не хотите дать Андрюше деньги, то можете послать пять тысяч прямо на имя Петроградского отделения Московского Купеческого банка, Невский, свой дом, на предмет выкупа заложенных в этом отделении %<‑ных> бумаг гр<афа> Л.Л. Толстого с просьбой немедленно уведомить меня о получении банком этих денег. Тысячу рублей пришлите Андрюше или дайте той же милой тетеньке. Вчера у меня был сам дядя Саша. Вот и все. Простите еще раз.

Лева.

Если приедет татарин за моей лошадью, пожалуйста, отправьте ее сюда. Я хочу ее продать.

29 сент<ября 19>14 г<ода>.

Петроград". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14607. Л. 1‑2 об. Автограф. Курсив Л.Л. Толстого.

…из лесных… - т.е. деньги, полученные от продажи леса и разделенные между С.А. Толстой и детьми.

…писать в газетах… - днем раньше появился первый фрагмент большого цикла очерков Л.Л. Толстого о войне под названием "Картинки великого времени". - См.: Новое время. Пг., 28 сентября/11 октября 1914 года, № 13846. С. 6. В дальнейшем название цикла изменилось. - См.: Толстой Л.Л. Картинки военного времени //Там же, 1/14 октября 1914 года, № 13849. С. 5; 3/16 октября 1914 года, № 13851. С. 6; 5/18 октября 1914 года, № 13853. С. 5; 6/19 октября 1914 года, № 13854. С. 4; 14/27 октября 1914 года, № 13862. С. 6;. 27 октября/9 ноября 1914 года, № 13875. С. 4. Курсив мой. - В.А.

…милой тетеньке… - Т.А. Кузминской (см. о ней примеч. 52 к Главе 3 Книги I).

…сам дядя Саша… - А.М. Кузминский (см. о нем примеч. 7 к Главе 12 Книги I).

4 октября 1914 года С.А. Толстая перевела сыну 1000 рублей. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 415. Остальные деньги она передала с младшим сыном Андреем, приехавшим в Петроград 6 октября 1914 года. И хотя в тот же день Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну письмо с благодарностью за помощь и в который раз пообещал матери, что подобная ситуация не повторится больше никогда, он явно лукавил.

"Дорогая, милая мамá, я только что получил Ваш перевод и только сегодня приехал Андрюша. Он будет у меня послезавтра, и тогда все устроится. Очень большое спасибо, и я бы дорого дал, чтобы этого не было. Так много Вам беспокойства и неприятностей из‑за этого.

От семьи телеграмма, что они едут из Швеции пароходом в субботу. Будут, вероятно, в след<ующий> понедельник или вторник. Тетя Таня приехала. Был с ней у Маши. Она поправляется медленно. Ее Ваня ранен легко, хотя все же хромает и рука на перевязке. Андрюша в хорошем настроении занятости. Я сижу целые дни дома и пишу. Сегодня немного простудился после бани и <мне> нездоровится. Климат здешний не по мне. Я в Польше был здоровее. Все интересы, конечно, вокруг войны. Напишу Вам подробнее через несколько дней. Обнимаю и кланяюсь. Хорошо, что Вы мне поверили. Перед войной было сумасшедшее настроение. Теперь полное отрезвление.

Понедельник, 6 окт<ября 19>14 г<ода>". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14608. Л. 1 об. Автограф.

…тетя Таня… - Т.А. Кузминская.

…у Маши… - М.А. Эрдели (см. о ней примеч. 131 к Главе 7 Книги I).

… Она поправляется медленно… - о болезни М.А. Эрдели см. ниже в следующем письме Л.Л. Толстого.

…Ваня… - И.Е. Эрдели (см. о нем примеч. 11 к Главе 12 Книги I).

Действительно, через несколько дней Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну подробный рассказ о своих делах:

"Дорогая мамá, семья благополучно приехала, и все по‑старому дома. Прибавилась крошечная Танечка, которая плачет негромко, скрипя голосом, когда ее моют. Дора здорова, бодра. Мальчиков уже налаживаем учиться. Бумаги выкуплены, % с них переданы Доре, а сами бумаги остались на управлении в банке. Доре об этом не скажу. Долги частные заплатил. Игру всякую, даже бега, оставил навсегда. Дописал повесть, которую буду помещать теперь, не знаю еще, где. Трудно.

Не знаю еще, как наладится моя жизнь. Тут есть дело, которое, может быть, начну. Это открытие народных столовых трезвости. На войну возвращаться не хочу только потому, что мало там дела и слишком много людей, а умирать в Красном Кресте не стоит. Другое дело было бы в армии.

Погода сырая, серая. Андрюша нанял квартиру. Была Катя на днях. У Маши Эрдели после операции плеврит матки. Митя уходит на войну. О Мише Толстом (Ильиче) было в шведских газетах, что он в плену. Швеция нейтральна, но к нам не дружественна. Итак, вот пока все новости и положение.

Трудное, главное, убить в себе внутренних чертей. Так или иначе, они лезут. Формы жизни - ложны. Поэтому страдание, так или иначе. Надо формы жизни менять, а если не менять, то лгать в них. И то, и другое невыносимо. Все это следствие тысячелетних грехов человечества и его несовершенств.

Целую Вас, милая.

Спасибо еще и простите еще.

Надеюсь, что теперь с отсутствием заразы игры в моей жизни, с имущественной стороны, она будет лучше.

Я смотрю, как папá, что нажить деньги так же легко, как и их прожить. И вот попробую.

Ваш Лев.

Поклон Вашим милым, как Вы их называете, чадам, что ли!

Если приедет татарин, водивший уже мою лошадь, дайте ему рублей 30‑40 на дорогу. Я продам лошадь и верну Вам эту затратуá. - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14609. Л. 1‑2 об. На конверте сохранилась дата отправления: "С. Петербург 15.10.14". - Там же. Л. 3.

…крошечная Танечка… - Т.Л. Толстая (в замужестве Паус; [Paus]) родилась 20 сентября (нового стиля) 1914 года. - См.: Tolstoy-Miloslavsky D. The Tolstoys… P. 91; Пузин Н. Дом‑музей Л.Н. Толстого в Ясной Поляне… С. 110.

… Дописал повесть… - вероятно, речь идет о повести "Мы проснемся" (cм. о ней примеч. 16 к Главе 1 Книги II).

…открытие народных столовых трезвости… - в первые месяцы войны правительство распорядилось закрыть винные лавки и питейные заведения, а также запретить государственную продажу спиртного. Эту меру с сочувствием встретили в бóльшей части русского общества. - См.: Трезвая Россия //Новое время. СПб., 11/24 августа 1914 года, № 13798. С. 5; Вместо водки //Там же, 12/25 августа 1914 года, № 13799. С. 5; Война и водка //Там же, 15/28 августа 1914 года, № 13802. С. 4; и др.

…Катя… - Е.В. Толстая (cм. о ней в примеч. 91 к Главе 5 Книги I).

…Митя… - корнет лейб-гвардии Драгунского полка Дмитрий Александрович Кузминский (1888-1937) был позднее награжден Георгиевским крестом 4‑й степени. - См.: Пашенный Н.Л. Императорское училище правоведения и правоведы в годы мира, войны и смуты. Мадрид, 1967 (GenRogge.ru, isj/isj-029.htm)

М.И. Толстой (1893‑1919), юнкер тифлисского военного училища, с лета 1914 года вольноопределяющийся одного из пехотных полков, находившихся на Восточном фронте. 18 октября 1914 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: "Американское консульство известило меня, что Миша‑внук в плену в Богемии, в Милевиче". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 416. Он провел в плену четыре года и вернулся в Ясную Поляну 24 ноября 1918 года. - Там же. С. 466, 580.

20 декабря 1914 года Л.Л. Толстой приехал в Ясную Поляну. - Там же. С. 419.

35. См. о ней примеч. 144 к Главе 4 Книги II.

36. В современных антологиях этих старинных слов нет. - См.: Русские народные песни. 2‑е изд. Л.: ГМИ, 1959. С. 402-404.

В Ясной Поляне любили слушать эту песню. В последние годы жизни ее не раз просил исполнить Л.Н. Толстой. - См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 2. С. 144; Кн. 3. С. 119, 431.

37. Вероятно, речь идет о вариациях на тему "Цыганской венгерки", написанной поэтом Аполлоном Ивановичем Григорьевым (1822‑1864) в 1856 году и положенной на музыку руководителем цыганского хора Иваном Васильевичем Васильевым (род. в 1810 году). - См.: Григорьев А. Избранные произведения ("Библиотека поэта: Большая серия"). 2‑е изд. Л.: Сов. писатель, 1959. С. 160‑165; Григорьев А. Воспоминания /Издание подготовил Б.Ф. Егоров. М.: Наука, 1988. С. 312, 328‑334, 411.

Приводимых слов в опубликованном тексте нет, но порой каждый исполнитель создавал свою версию полюбившейся песни. Вероятно, так было и с А.Л. Толстым.

38. Илья Андреевич Толстой (1903‑1970); Софья Андреевна Толстая (в замужестве Сухотина; Есенина; Тимрот; 1900‑1957); Мария Андреевна Толстая (в замужестве Ваулина; Мансветова; 1908‑1994). - См.: Tolstoy-Miloslavsky D. The Tolstoys… P. 80, 92; Пузин Н. Дом‑музей Л.Н. Толстого в Ясной Поляне… С. 110‑111.

39. 5 августа 1904 года А.Л. Толстой добровольно отправился на русско-японскую войну в качестве унтер-офицера, конного ординарца при штабе пехотного полка. В декабре 1904 года под Мукденом он был ранен в голову ударом лошади, награжден Георгиевским крестом и отпущен домой. В Ясную Поляну он вернулся 10 января 1905 года. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 103‑105, 108; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 1. С. 114, 130‑132.

40. В письме дочери М.Л. Оболенской 7 июня 1905 года Л.Н. Толстой писал: "… Андрюша жалок, но прост, естественен. Был бы совсем хорош, если бы можно б[ыло] извлечь из него берсовскую самоуверенность. Я не могу не одобрять его, п[отому] ч[то] из всех сыновей он один любит меня. …" - ПСС. Т. 75. C. 252‑253. См. также: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 103, 386.

41. С.А. Толстая несколько раз обращалась за помощью к Александру Васильевичу Кривошеину (1857‑1921) по просьбе сыновей Ильи и Андрея. - Там же. Т. 2. С. 264, 399.

Кроме того, сохранился черновик письма С.А. Толстой Николаю II по поводу А.Л. Толстого. 12 марта 1914 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: "Писала письмо государю, прося место Андрюше. Ужасно это мне тяжело и неприятно, но Андрюша так нервен и плох, что страшно было ему отказать. Письмо послала ему на прочтение". - Там же. С. 407. См. также: Толстая Е.В. Записки (1876‑1919 гг.) //Л.Н. Толстой и его близкие… С. 276-277.

Последнее место службы А.Л. Толстого - Министерство земледелия, в котором он исправлял должность чиновника по особым поручениям. Одновременно А.Л. Толстой стал представителем Министерства земледелия в совете Крестьянского поземельного банка. - См.: Весь Петроград… на 1916 год… Отд. III. C. 679.

42. 11 февраля 1916 года С.А. Толстая получила сообщение Е.В. Толстой и записала в ежедневнике: "Известие о болезни Андрюши и сильном жаре меня очень встревожило". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 431.

43. Л.Л. Толстой не вполне точен: они с матерью выехали из Ясной Поляны 17 февраля 1916 года. Позднее С.А. Толстая под этой датой записала следующее: "Собираюсь в Петербург с Левой, укладываюсь. Андрюша просил Катю вызвать меня в Петербург, и потому я еду. Видно, ему плохо!" - Там же. С. 432.

44. Из ежедневника С.А. Толстой за 19 февраля 1916 года: "Доктора повторяют ту же бессмысленную фразу: "Болезнь серьезная, но опасности пока нет". И так повторяли до конца. Страдает Андрюша и от плеврита, и от печени, и от трудного дыханья. Весь зеленовато‑желтый, вскрикивает и громко стонет. Температура доходила до 42 гр[адусов]. А раза три, четыре в день потрясающий, мучительный озноб". - Там же.

45. Речь идет о столичном мировом судье 30‑го участка Василии Александровиче Языкове (род. в 1879 году), который был соседом Толстых по поместью в Таптыково. - См.: Толстая Е.В. Записки… //Л.Н. Толстой и его близкие… С. 290.

В Петрограде В.А. Языков жил в доме № 9 по Эртелеву переулку. - См.: Весь Петроград… на 1916 год… Отд. III. С. 792.

46. Это было 23 февраля 1916 года. В тот день С.А. Толстая записала: "Андрюша с утра уже почти все время без сознания и мучительно тяжело дышит и стонет. И так до ночи. Я затыкала уши и в отчаянии убегала. Милый мой, любящий, веселый, щедрый, честный Андрюша. Все время молю Бога, чтоб самой уйти от сердечных страданий. При Андрюше были эти дни: Катя, его жена, ее сестра Дженни, Маша Эрдели, Лиза Оболенская, сиделка, Лева и я". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 432.

Дженни - Евгения Васильевна Горяинова.

Лиза Оболенская - Елизавета Валериановна Оболенская (урожд. Толстая; 1852‑1935), племянница Л.Н. Толстого.

47. Не вполне точно: речь идет о сочинении французского певца, композитора и педагога Жана Батиста Фора (Faure; 1820‑1914). В России его произведения исполняли редко. Среди тех, что были известны слушателям, и дуэт "У Креста" (Crucifix), который пели сопрано и меццо-сопрано или тенор и баритон. Слова Виктора Гюго (Hugo; 1802‑1885) в финале действительно звучали так: "… Коль странник ты - приют найдешь за облаками, приют найдешь свой там". - См.: Ave Maria: Вокальный альбом. М.; L.; N.Y.: Музыка, 1994. С. 120-123.

48. "Вы, которые плачете, приходите к Нему, ибо Он остается" (фр.).

49. А.Л. Толстой умер в ночь с 23 на 24 февраля 1916 года. - См.: Новое время. Пг, 25 февраля/9 марта 1916 года, № 14356. С. 1.

24 февраля 1916 года С.А. Толстая записала: "… Боже мой! Как жить без Андрюши! Я только теперь поняла, как это - тяжело!" - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 433.

50. Через день, 26 февраля 1916 года в ежедневнике появилась такая запись: "Похороны Андрюши. Ужасно, что его нет и никогда его не увидишь! Пышные, великолепные похороны. Пропасть венков, и толпа в церкви. Все как во сне. Приехал сын Сережа с опозданием. Хоронили у Александро‑Невской лавры, на Никольском кладбище". - Там же.

51. В Ясную Поляну Л.Л. Толстой с матерью вернулись 29 февраля 1916 года. - Там же.

52. А.С. Суколенова (1828-1917).

53. Л.Л. Толстой был убежден, что Тимофей Базыкин (1861‑1934) был сыном Л.Н. Толстого и яснополянской крестьянки Аксиньи Александровны Базыкиной (урожд. Аникановой; 1836‑1919). Того же мнения придерживались и на деревне. - См.: Сафонова О.Ю. Словарь яснополянских крестьян и их потомков… //Яснополянский сборник 2002… С. 329-330.

Л.Н. Толстой в последние годы жизни практически подтвердил это предположение. Так, в записной книжке № 1 за 1909 год он 13 июня размышлял: "Посмотре[л] на босые ноги, вспомни[л] Акси[нью], то, ч[то] она жива, и, говорят, Ерм[ил] мой сын, и я не прошу у нее прощенья, не покая[лся], не каюсь каждый ча[с] и смею осуждать других". - ПСС. Т. 57. С. 218.

Л.Н. Толстой ошибся: Ермил Николаевич Базыкин (умер в 1919 году) - муж А.А. Базыкиной.

Помимо Л.Л. Толстого, его младшая сестра Александра также считала Тимофея своим старшим братом, а по поводу его особенного отношения к А.Л. Толстому позднее писала: "… Несколько раз Труайя касается личности Тимофея, незаконного сына отца (с. 623). Отец, до женитьбы, был связан с очень привлекательной молодой крестьянкой. Их сын, Тимофей, высокий блондин с серыми глазами, широким носом и приятным голосом, был очень похож на отца.

Он жил в деревне со своей матерью, крестьянствовал, и все соседи уважали и любили его. Когда мой брат Андрей женился на Ольге Дит[е]рихс […] и купил имение, Тимофей нанялся к нему кучером и заведовал конным заводом. Он был настоящим другом Андрея, давал ему полезные советы и оберегал его. […] " - См.: Толстая А.Л. Правда о Толстом: По поводу книги Анри Труайя "Толстой" (Henry Troyat. Tolstoy. N.Y., 1968) //Мосты: Лит.‑худож. и обществ.‑полит. альманах. Мюнхен, 1970, № 15. С. 295.

См. также: Ханссон К. Андрей: Роман /[Перевод со швед.]. Тула: Ясная Поляна, 2000. С. 101‑105, 134, 237‑238; Кторова А. Его сиятельство "граф" Тимофей Львович Толстой‑Базыкин //Кторова А. Минувшее; Пращуры и правнуки. М.: Минувшее, 2007. С. 260‑268.

54. Д.Ф. Толстая с детьми уже в середине октября 1914 года вернулась в Петроград (cм. об этом выше в примеч. 34).

55. Накануне отъезда из Петрограда Л.Л. Толстой в свой день рождения отправил С.А. Толстой следующее письмо:

"20 мая <19>15 г<ода

Петроград>

Дорогая мамá,

Всё еще никак не уедем. Заболел Никита ангиной. Заболел Федя желудком. В Правоведении всё еще идут работы.

Я уже писал Вам два письма, благодаря Вас очень, очень. Еще раз делаю то же самое. Слава Богу, настроение мое лучше и я не теряю надежды стать снова человеком.

Тяжело ехать в Швецию. Но куда же деваться? Стыдно ехать, стыдно и нельзя оставаться без дела здесь.

Не умею я и по характеру не могу жить, как другие. Холод. Серо. Дожди. Сижу дома, читаю.

Сегодня обедает у нас Андрюша. Детям получше сегодня, но Никита еще в жару. M<ademoise>lle уехала от нас.

Старики Вестерлунды ждут в Halmbyboda. Крепко целую Вас, милая мамá. Будьте здоровы и пишите мне в Швецию.

Ваш Лев".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14616. Л. 1‑2. Автограф.

… В Правоведении все еще идут работы… - ранее, 13 мая 1915 года Л.Л. Толстой жаловался С.А. Толстой: "<…> Все еще держат Палю и Никиту в <Училище> Правовед<ения>, где шьют бинты от удушливых газов для солдат. Все ученики и сам директор работают, но ученики и родители ропщут. Все хотят уехать, а не пускают. <…>" - Там же, № 14615. Л. 1. Автограф.

… Я уже писал Вам два письма… - письма от 5 и 13 мая 1915 года.

56. Сохранилось пять писем Л.Л. Толстого домой из Швеции, которые дают  представление о состоянии 46‑летнего сына.

I

"1 июня <ст. стиля 19>15 г<ода

Хальмбюбуда>

Дорогая мамá, доехали мы довольно хорошо и все здесь в Halmbyboda, где собралась вся семья.

Погода плохая. Дождь и холод. Имейте в виду, что Ваши письма будут проходить теперь через цензуру<,> и не пишите того, что может лишить меня возможности получить Ваши письма.

Завтра неделя, как мы приехали, и она прошла очень быстро. Все мы утомлены после этой зимы и потому отдых необходим. Я еще не начал писать; надеюсь <в> эти дни начать. Пока много читал и спал, так как гулять нельзя в эту погоду.

Получаю здесь "Новое Время".

Вестерлунд едет в горы на 3 недели завтра. Он здоров и бодр по‑прежнему и служит мне, как всегда, образчиком человека во многом и многом.

Чувствую себя нравственно лучше, но далеко не хорошо. Природа, конечно, и тишина очень полезны, хотя сознание трудности найти мой путь, если можно и не поздно это сделать, - тяжело по‑прежнему.

Надеюсь, что Вы здоровы и Таня скоро вернется к Вам. Целую Вас, милая, и еще <раз> спасибо за помощь. Теперь не знаю, что будет со мной, но не будет уже того, что было.

Ваш Л<ева> ".

 - Там же, № 14617. Л. 1‑2. Автограф.

… Ваши письма будут проходить теперь через цензуру… - действительно, на конверте, помимо почтовых штемпелей отправителя и адресата, есть еще один штамп: "Вскрыто военной цензурой". - Там же. Л. 3 об.

… Таня скоро вернется к Вам… - Т.Л. Сухотина-Толстая приехала в Ясную Поляну в начале июля 1915 года. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 425.

II

"Милая мамá, получил Ваше очень хорошее письмо и мне стало легче на душе. Во‑1‑х, Вы так добро пишете, а во‑2‑х, подробно обо всем. Я все ждал Вашего письма и потому сам не писал, тем более, что все у нас пока слава Богу. Лето прекрасное началось, стало тепло, немножко купаемся в здешнем pörte и каждый занят своим. Дора успокоилась немного после кошмарной зимы, хотя вид у нее неважный и носит тяжело. Дети старшие увлекаются велосипедами, у всех 4‑х есть, даже у Нины; младшие играют в маленьком домике, который выстроен для детей в саду, ходят гулять. Ягод еще никаких нет, первая земляника поспела вчера. Я сплю с Палей и Никитой, рядом две девочки со шведкой, дальше Дора с Таней, которой прививали оспу и она сильно привилась; наверху спит Екат<ерина> Ив<ановна> с Федей и Петей. Народу полон дом и старушке-теще достается. Сестра Доры с мужем тоже здесь и на днях будет ее сын, уже учитель гимназии Эрнст. Сам доктор в горах! Будет на днях, но опять уедет на свою родину лечить там свои ревматизмы морскими горячими ваннами.

Я занимаюсь днем во флигеле, откуда и пишу Вам. Хорошенькая комнатка <с окнами> в сад. Перед окнами целый день поют птицы и целое множество скворешников с семьями, молодые уже вылетели. Пишу много и для себя интересно. Готовлю пьесу. Трудно очень писать в такие времена. Написал отвлеченное сочинение о жизни вообще и много <для> себя выяснил. По вечерам у нас перед сном хорошие разговоры с Палей и Никитой. Они умные мальчики и каждый по-своему умен и способен, только характеры разные. У Никиты есть способность сдерживать мысль и остановиться на чем‑нибудь. Паля, как я, более увлекающийся, но зато и более гибкий.

Я стараюсь забыть свою жизнь, ошибки и грехи, но все еще они близко, и нужно время, чтобы их загладить. Печальны, конечно, результаты и в будущем они будут всегда чувствительны. Это самое тяжелое.

Надеюсь, что все же будет лучше во всех случаях, чем было, а если будет лучше, то будет уже терпимо.

Посылаю Вам письмо одной дамы, которая просит послать ей 400 руб<лей>, которые я должен ее знакомому. Он просит меня в письме отдать деньги этой даме. Это тот долг, о котором я писал Вам, в 500 рублей и который я не знал, как отдать, так как этот господин был на войне. Сто рублей я отдал ему тем, что заплатил один его долг, о чем он меня просил. Осталось 400 р<ублей>. Не имея сейчас ни копейки, я ответил даме, что, к сожалению, сейчас отдать ей долга не могу. Может быть, Вы могли бы послать ей от моего имени хоть 200 рублей? Остальные я отдам ей зимой, и это будет мой последний долг. Если не можете, оставьте это дело, как есть, и n'en parlons plus… Не хотел даже писать об этом, но этот Сперанский бедный человек и стыдно перед ним. Эти деньги я взял у него в Москве прошлой зимой взаймы, в разгар моих увлечений.

Здесь относятся к России хорошо и народ слишком передовой, чтобы желать войны.

Целую Вас и Таню, и Танечку, если они с Вами.

                                Лева".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14618. Л. 1‑2 об. Автограф. По почтовому штемпелю отправителя письмо датируется началом июля по новому стилю: "Uppsala 6.VII.15". - Там же. Л. 3.

…получил Ваше очень хорошее письмо… - письмо не сохранилось.

…pörte… - (финская) курная изба (швед.).

…носит тяжело… - 2 ноября 1915 года родилась дочь Дарья.

…у всех 4-х… - т.е., у Павла, Никиты, Петра и Нины.

…две девочки… - Нина и Соня.

…Екат<ерина> Ив<ановна>… - няня младших сыновей Толстых.

…Эрнст Сельмер - племянник Д.Ф. Толстой (см. о нем в примеч. 136 к Главе 4 Книги II).

…письмо одной дамы… - письмо не сохранилось.

…n'en parlons plus… - и не будем больше говорить об этом (фр.).

…этот Сперанский бедный человек… - возможно, речь идет о служащем Московской городской сберегательной кассы Сергее Михайловиче Сперанском. - См.: Вся Москва… на 1915 год… Ч. III. С. 477.

III

"Halmbyboda

15 июля <ст. стиля 19>15 г<ода>

Дорогая мамá, получил сегодня Ваше письмо, где Вы пишете, что получили только одно мое письмо. А я <отправил> три, это четвертое. Надеюсь, это дойдет скорее. Хорошо, что у Вас опять Таня с Танюшей и Miss Welsh, хорошо, что вы здоровы и купаетесь. Здесь последнее время большие дожди и портят чудные <стога?> сена и прибивают рожь. Пшеница еще держится, тоже прекрасная. Все здоровы и в сборе. Я много писал и кончил пьесу, которой доволен. Мальчики старшие интересуются здешним большим и образцовым хозяйством. Бывают и на плужной пахоте и на покосе, машинами, конечно, и лучшими маккормиками из Америки. Хозяева‑старики очень милы, как всегда, но я их еще больше стал ценить.

Дора лечит зубы в Уп<п>сале и постоянно туда ездит к дантисту, несмотря на свое положение, что довольно скучно и ей, главное, тяжело.

Сегодня только сильный ветер разгоняет тучи, которые все это время покрывали солнце. Ежедневно <получаем> газеты и, конечно, "Новое Время". Читаем. Война для меня освещается теперь ярче, но я ничего не писал в газеты за все <это> время.

Маленькая Татьяна Львовна подросла. У нее пара зубов и иногда она приходит в восторг и тогда обеими ручонками машет изо всех сил и лицо ее сияет. Кормят ее на убой, так что она представляет из себя кусочек круглого мяса и жира.

Федя все также обожает свою Калю и кланяется, старательно шаркая ножкой.

Соня, Нина и Петя неразлучно играют вместе и теперь пошли белые грибы и ягоды, так что удовольствий, сколько угодно.

Вот Вам наша жизнь здесь. Я успокоился немного, но мало поздоровел и мало жил душой. Пьеса была мне облегчением, и это крик души. Может быть, она и будет замечена. Мечтаю ее перевести на английский язык и ехать с ней после войны в англо-саксонские страны. На днях хочу на один день съездить в Стокгольм и повидать русского посла. Целую Вас, Таню и Танечку. Поклон Антонине Тихоновне и Miss Welsh.

Хотел бы я быть честным, чистым,
Хотел бы блага всем желать,
Хотел бы взглядом я лучистым
Друзей и недругов встречать.

Хотел бы волею отменной
И правом мощным обладать,
Хотел бы радости бессменной
В душе мир счастия создать.

Лева".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14619. Л. 1‑2 об. Автограф. На обороте конверта, помимо почтовых штемпелей отправителя и адресата, штамп: "вскрыто военной цензурой". - Там же. Л. 3 об.

…получил сегодня Ваше письмо… - письмо не сохранилось.

…я отправил три… - вероятно, одно из писем не сохранилось или не было пропущено военной цензурой.

…лучшими маккормиками из Америки… - речь идет о механических жатках, изобретенных Сайрусом Холлом Маккормиком (McCormick; 1809‑1884) и усовершенствованных его братом Линдером Джеймсом Маккормиком (McCormick; 1819‑1900). - См.: The Encyclopedia Americana… Vol. 18. P. 28‑29; Americana = Американа… С. 726.

… Война для меня освещается теперь ярче… - в газетах ежедневно публиковались сведения о продвижении немцев на фронтах и о больших потерях русской армии.

…свою Калю… - дети были очень привязаны к своей шведской няне.

… Пьеса была мне облегчением… - в архиве Л.Л. Толстого сохранились разрозненные отрывки нескольких пьес, жанр которых можно назвать исповедальным. Точно установить время их создания не представляется возможным. Одна их них названа автором "Дом сумасшедших". Она задумана была в 4‑х действиях и в ней обсуждалась проблема развода в семье Звягиных. В финале пьесы упоминалось о том, что Германия объявила войну России. Возможно, что это и есть та драма, над которой Л.Л. Толстой работал летом 1915 года в Швеции. - ИРЛИ, ф. 303, № 90.

…повидать русского посла…- чрезвычайным посланником в Стокгольме был действительный статский советник Анатолий Васильевич Неклюдов (1856‑1943). - См.: Список высшим чинам государственного, губернского и епархиального управлений: Исправленный по 1 июня 1915 года. Пг., 1915. С. 117.

… Поклон Антонине Тихоновне… - речь идет об А.Т. Кудрявцевой (cм. о ней выше).

…Miss Welsh… - англичанка Анна Лукинична Вельш давала уроки музыки С.А. Толстой и ее младшей дочери Саше, а потом перешла в дом Сухотиных, где оставалась вплоть до конца 1919 года воспитательницей Тани Сухотиной.

… Хотел бы я быть честным, чистым… - в опубликованном тексте стихотворения появилась третья, заключительная строфа:

"… Чтоб средь покоя и волненья
Свой долг пред Богом не забыть,
Чтоб жить и мыслить без сомненья
И мудрости покорным быть".

- См.: Весь мир. Пг., 15 октября 1915 года, № 44. С. 16.

IV

"<31 июля ст. стиля 1915 года

Halmbyboda>

Спасибо за письмо, милая, дорогая мамá. Оно от 21‑го июля, сегодня 31‑ое по нашему стилю. Через месяц думаем ехать назад в Петроград, если позволят обстоятельства. Все здоровы. Я много пишу, сижу здесь безвыездно с самого приезда.

Писал Вам несколько раз и вижу, что Вы некоторых писем моих не получили. Я все подробно описывал. Были дожди. Попортили <стога> сена. Теперь начали убирать рожь, которая вся лежит. Без писем от Вас скучаю и всегда рад им очень. Все‑таки знаешь, где кто и как что в общем. Здоровье мое средне. Тоже нет энергии и сил и не знаю, откуда и как их добыть. Много писал, а теперь реакция и в этом.

Ходим по грибы со всей компанией детей. Много белых и рыжиков. Купаемся. Устроил в pörte маленький бассейн с полом, так что детям отлично. Много черешен и всяких ягод теперь. Старики живут по‑прежнему. Сельмеры скоро уезжают в Христианию. Нового у нас, слава Богу, ничего, ни дурного, ни особенно хорошего. Деньги за лес пусть Андрюша, пока мы не приедем, сохранит у себя или в банке на своем же счету.

Целую Вас и Тань.

Лева".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14620. Л. 1‑1 об. Автограф. На обороте конверта, помимо почтовых штемпелей отправителя и адресата, штамп: "Вскрыто военной цензурой". - Там же. Л. 2 об.

…письмо…от 21‑го июля… - письмо не сохранилось.

… Тоже нет энергии… - вероятно, С.А. Толстая жаловалась сыну на потерю жизненных сил. Ср. запись в ее дневнике за 19 июля 1915 года: "Интерес ко всему и к жизни быстро слабеет". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 426.

…pörte… - см. выше примеч. к II -му письму.

…Сельмеры… - семья старшей сестры Д.Ф. Толстой.

…в Христиании… - так до 1925 года называлась столица Норвегии Осло.

… Деньги за лес… - см. выше в примеч. 34.

V

"<Середина августа ст. стиля 1915 года

Хальмбюбуда>

Дорогая мамá, поздравляю Вас с днем Вашего рождения. Это письмо немного запоздает, так что Вы простите за это, но такое уже время.

Мы еще не решили, когда поедем в Петроград. Верно, скоро. Теперь мы остались здесь одни. Старики уехали в Enköping.

Погода холодная. Все здоровы и каждый занят своим <делом>. Давно нет от Вас писем и это беспокойно. С нежностью думаю о Вас часто. Крепко целую и кланяюсь тем, кто с Вами.

Ваш Лева".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14621. Л. 1. Автограф. Датируется условно по содержанию и на основании почтового штемпеля отправителя на конверте: "Uppsala 1.9.15". Кроме этого, есть и штамп петроградской военной цензуры. - Там же. Л. 3‑3 об.

…с днем рождения… - 22 августа 1915 года, в свой день рождения, С.А. Толстая записала в ежедневнике: "Сегодня мне минуло 71 год, и не верится, что я так стара. Провела весь день совсем одиноко, если не считать Нину и ее бесконечную родню, посетившую ее. Никуда не ходила, весь день перечитывала письма дочери Тани ко мне. …" - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 426.

…немного запоздает… - возможно, поздравительное письмо отправили с опозданием потому, что старшие дети захотели тоже поздравить бабушку; к ним присоединилась Д.Ф. Толстая, написавшая несколько теплых строк и от себя, и от имени трехлетнего Феди и годовалой Танечки. - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14621. Л. 2‑2 об. Автографы.

57. 10 сентября 1915 года Л.Л. Толстой с двумя старшими сыновьями возвратился в Петроград. Другая часть семьи осталась в шведском имении Вестерлундов. - Там же, № 14622. Л. 1 об.

После возвращения Д.Ф. Толстой с новорожденной Дашей и остальными детьми в Петроград, Л.Л. Толстой решил уйти из семьи. 22 декабря 1915 года он был уже в Ясной Поляне. В ежедневнике С.А. Толстой в этот день появилась запись, которая объясняет причины такого поворота событий: "Рано утром приехал сын Лева. Сам себя бичует за игру и беспорядочную жизнь. От этого не легче! А сколько в нем хороших задатков! …" - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 430.

См. также запись старшей сестры Л.Л. Толстого от 6 марта 1916 года: "… Грустно у нас в Ясной Поляне… Лева уехал от семьи. Говорит, что насовсем. Дора, по его словам, ему чужая. А она, бедная, любит его. … А ему, как он говорит, каждый человек в клубе ближе, чем она. Какой трагизм! …" - См.: Сухотина-Толстая Т.Л. Дневник… С. 479.

58. О состоянии Л.Л. Толстого в такие моменты можно судить на основании записи С.А. Толстой от 14 августа 1916 года: "На Леву напала тревога и желанье ездить, и он уехал в Таптыково. И жаль его, и страшна его неуравновешенность. …" - Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 437.

59. Гостиница "Петербургская" на 20 номеров на Посольской улице считалась одной из самых больших гостиниц в Туле. - См.: Памятная книжка Тульской губернии на 1910 год… Отд. III. С. 82.

60. Речь идет об одной из разновидностей старинной европейской азартной карточной игры. В России ее периодически запрещали именно из‑за азартности. - См.: Словарь современного русского литературного языка… Т. 4. Стб. 57; Гиляровский В.А. Москва и москвичи. СПб.: Азбука, 2013. С. 261‑268.

В ней разыгрывались самые большие деньги. Кроме того, благодаря аристократическому происхождению, игра сохранила свой особый ритуал, чопорность и манерность, которые так импонируют настоящим игрокам. Игра требует хладнокровия и сосредоточенности, то есть тех качеств, которых у Л.Л. Толстого никогда не было. - См.: Шевцов В.В. Карточная игра в России… С. 226‑227.

61. Близнецы Александра и Владимир Михайловичи Толстые родились 11 декабря 1905 года.

62. Дофинé (Dauphiné) - историческая область на юго‑востоке Франции.

63. Речь идет о французском живописце Антуане-Жане Гро (Gros; 1771-1835).

64. Достоверных сведений о Мадлен Гро найти не удалось. Встреча с ней, по всей видимости, произошла в начале сентября 1916 года. Незадолго до этого А.В. Толстая в конце августа 1916 года отправила С.А. Толстой из своего имения Чифировка следующее письмо:

"Милая Мама<,>

напишите мне<,> пожалуйста<,> не будет ли Вам неудобно, если трое, а м<ожет> б<ыть> двое из моих детей с француженкой приедут к Вам в Ясную в начале сент<ября> на неделю или 10 дней, - дети Володя<,> Саша и Петя, а м<ожет> б<ыть> только Саша и Петя. Франц<уженка> M^lle очень милая<,> она у нас уже год<,> дети ее очень любят. Их можно поместить всех <в комнату> под своды, если там не сыро<,> или м<ожет> б<ыть> Таня поместит у себя <во флигеле> двоих. Им очень хочется побывать в Ясной и мне это будет очень удобно, т<а>к  к<а>к перевозить всех сразу в Москву немыслимо. Мест в поездах нет и я буду перевозить детей частями через Тулу.

<Володя> говорит, что ему очень хочется в Ясную<…>" - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 12360. Л. 1‑2. Автограф. Судя по почтовому штемпелю адресата, письмо получено в Ясной Поляне не ранее 1 сентября 1916 года. - Там же. Л. 3 об.

…Петя… - Петр Михайлович Толстой, младший брат А.М. и В.М. Толстых, родился 15 октября 1907 года.

…Таня… - Т.Л. Сухотина-Толстая.

Из Ясной Поляны дети уехали в конце сентября 1916 года. 21 сентября 1916 года А.В. Толстая написала С.А. Толстой о том, что ремонт в их московской квартире завершается. "<…> Как только все устроится, приеду за детьми. <…>" - Там же, № 12361. Л. 1 об. Автограф.

См. также: Толстой С.М. Древо жизни… С. 296-297, 383.

65. В памяти Л.Л. Толстого два отъезда из Ясной Поляны слились в одно целое. На самом деле события развивались не совсем так. В первый раз Л.Л. Толстой покинул Ясную Поляну в середине октября 1916 года. В одном из писем 16 ноября 1916 года С.А. Толстая объясняла ситуацию так: "… Лева прожил в Ясной Поляне 11 месяцев, с ним мы ездили только хоронить Андрюшу, а семью свою он на это время оставил. Теперь он уехал в Москву, и разлука с ним мне была очень тяжела. Задумал он тоже ехать читать лекции на английском языке в Китай, Японию, Индию, лекции об отце и лекцию об отвлеченных, философских вопросах человеческой жизни. Боюсь, что это не будет иметь успеха; но удержать его было бы совершенно невозможно; он несчастлив, потерял смысл жизни, нарушил отношение к семье и бежит… Но бежит сам от себя, а это невозможно; от себя не убежишь.

Жить с ним было очень приятно: у него прекрасный характер; он много играл, читал, иногда нам вслух, писал, гулял и ездил верхом на Делире. Скуки не показывал, а, видимо, страдал. …" - Цит. по кн.: Толстой И. Свет Ясной Поляны. Тула: ИД "Ясная Поляна", 2010. С. 340.

…Делир… - любимая лошадь Л.Н. Толстого.

19 октября 1916 года С.А. Толстая для себя уточнила: "Уехал Лева в Москву, и без него стало грустно и пусто, хотя он своим настроением измучил мое сердце". - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 438.

Из Москвы Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну две почтовых карточки. Обычно такой откровенный в переписке с матерью, он был на этот раз весьма лаконичен. Из обоих коротких писем складывается впечатление, что Л.Л. Толстой что‑то не договаривает.

I

"Милая мамá, я остановился в гостинице "Пассаж", Тверская, угол Долгоруковского <переулка>. Пишу из комнаты Булгакова в Музее. Доехал хорошо. Пока ничего определенно нового нет. Еще не видал тех, кого хотел. Останусь до будущей недели. Целую вас всех.

Л<ева>.

21 окт<ября 19>16 г<ода>.

Москва". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14626. Л. 1. Автограф.

…из комнаты Булгакова в Музее… - с марта 1916 года В.Ф. Булгаков работал в Толстовском музее в должности помощника хранителя. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 433, 586.

II

"25 октября1916 года

Москва

Милая мамá, вероятно, мне придется здесь задержаться по делам. У меня прекрасная комната, сравнительно не дорого, в гостинице "Пассаж" (Тверская) и я чувствую себя сносно. Илья едет в Америку. Вчера обедал с ним. Кое‑кого видаю, конечно. Чудная погода. Попросите Таню, если не будет до ее отъезда сюда отмены этой просьбы, привезти сюда с собой мои письма. От кого что есть? Надеюсь, что Вы здоровы. Целую и до свидания. Варю милую обнимаю, Тань обеих и Душана. В Музее был. Булгаков много сделал.

Лева".

 - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14627. Л. 1 об. Автограф.

… Илья едет в Америку… - И.Л. Толстой уехал в Америку читать лекции об отце. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 440.

… Попросите Таню … привезти сюда с собой мои письма… - вероятно, речь идет о письмах, пришедших в Ясную Поляну на имя Л.Л. Толстого. Он знал, что Т.Л. Сухотина-Толстая в первых числах ноября должна была приехать в Москву для подготовки музыкального вечера в память Л.Н. Толстого, который состоялся 7 ноября1916 года в Политехническом музее. Однако Л.Л. Толстой раньше вернулся в Ясную Поляну. - Там же. С. 439, 589.

…Варю… - В.В. Нагорнову (см. о ней в примеч. 94 к Главе 5 Книги I).

…Тань обеих… - Т.Л. Сухотину-Толстую и Т.М. Сухотину.

…Душана… - Д.П. Маковицкого.

Однако вскоре Л.Л. Толстой был уже в Ясной Поляне. Запись в ежедневнике С.А. Толстой от 3 ноября 1916 года позволяет предположить, что в Москве Л.Л. Толстой встретился с Мадлен и окончательно договорился с ней вместе покинуть Россию: "Вернулся Лева с новыми планами ехать в Китай и Индию читать лекции. Меня это очень пугает и огорчает. С той же целью уехал Илья в Америку. Много еще мне горя впереди, если не скоро умру. …" - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 439.

Через неделю, 10 ноября 1916 года она сокрушалась: "Тоскливо приближается отъезд сына Левы, и очень тяжело. 11 месяцев прожил со мной. Что делать! …" - Там же.

На следующий день, 11 ноября 1916 года, проводив сына, С.А. Толстая призналась: "Невыносимо тяжело пережила я сегодня отъезд и разлуку с Левой. Он так много вносил в нашу жизнь и мысли, и музыки, и нежного, доброго отношения. Какой на все талантливый и какой хороший нрав! А несчастлив и неуравновешен. …" - Там же. С. 440.

Итак, 11 ноября 1916 года Л.Л. Толстой уехал из Ясной Поляны и, по всей видимости, никогда более не возвращался в родной дом. Во всяком случае, никаких документов, опровергающих это предположение, найти не удалось.

66. Неделя, проведенная Л.Л. Толстым в Москве в начале декабря 1916 года (см. об этом ниже), сопровождалась посещением клубов и игрой. 17 февраля 1917 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: "Очень расстроил меня рассказ Тани об проигрыше в Москве перед отъездом в Японию Левы. Ужасно. Новый камень на сердце". - Там же. С. 442.

67. Т.Е. Базыкин (см. о нем выше примеч. 53).

68. До отъезда за границу Л.Л. Толстой в ноябре-декабре 1916 года отправил в Ясную Поляну матери еще несколько писем, позволяющих уточнить маршрут путешествия и настроение пишущего.

I

"16 ноября <19>16 г<ода>

Москва

Дорогая, милая мамаша,

У меня дела находятся в нерешительном еще положении. Во всяком случае, до отъезда далеко. Трудно будет с деньгами. Почти нет возможности их перевести в Китай или Японию. Там не знают, как отделаться от русских рублей, а китайских и японских денег здесь нет. Может быть, в Петрограде это устроится легче.

Во‑2‑х, вопрос лекций на тему мира. Говорят, что это не <во>время. В<‑>3‑ьих, паспорт. В‑4‑х, вторая лекция об отце требует времени, - надо приготовить световые картины для фонаря, а на это тоже нужно время. В‑5‑х, выдернул я себе передний зуб и стало очень неловко во рту, а <чтобы> вставить, нужно больше недели.

Все это и еще другие мелочи меня задерживают пока в Москве. Живу скромно, занимаюсь и раздумываю. Сегодня решу, ехать ли и когда приблизительно в Петроград. Но и это не легко за отсутствием билетов.

Видел Таню много раз, а <также> Мишу, Лину и детей. Как‑то Вы с Варей? Что Душан? Я встретил в вегетарианской столовой его племянника. Очень он бледен лицом.

Купил себе книг и материалов, многое разузнал. Пока ничего нового нет и потому обнимаю Вас и Варюшу. Кто знает, может быть, придется вернуться в Ясную, хотя это и не легко. На все же судьба, в которую я верю. В Ясной, конечно, мне только слишком хорошо и потому я в ней не усиживаюсь. Поклон всем.

                               Лева".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14628. Л. 1‑2. Автограф.

…вторая лекция об отце… - в очерках, опубликованных сразу же по возвращении в Россию из этого путешествия, Л.Л. Толстой назвал темы обеих лекций: "О жизни и учении Л.Н. Толстого" и "Проблемы всеобщего мира". - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции (С декабря 1916 года по август 1918 года) //Весточка: Периодический листок ВНЕ политики /Редактор-издатель Л.Л. Толстой. Пг., 26 августа 1918 года, № 2. С. 4.

…световые картины для фонаря… - т.е., иллюстрации, которые можно показывать с помощью проекционного фонаря. См. его устройство в изд.: Энциклопедический словарь… Т. ХХХVI. С. 221‑229.

…его племянника… - у Д.П. Маковицкого было несколько племянников: Владимир (1891‑1918), Душан (1894‑1978) и Здено Маковицкие. Кого из них встретил Л.Л. Толстой в Москве, установить не удалось. В то же время известно, что Здено Осипович Маковицкий в начале февраля 1917 года приезжал в Ясную Поляну, а летом там был и Душан Владимирович. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 442, 447.

II

"Сейчас еду в Петербург, надо неделю приблизительно. Об отъезде еще не решил окончательно. Здоров, хотя немного покашливаю. Напишу подробнее позднее.

Целую всех.

Лева.

24 ноября <19>16 <года>.

Москва". - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14629. Л. 1 об. Автограф.

Л.Л. Толстой задержался в Петрограде из‑за болезни детей. Он писал С.А. Толстой:

"Никита слаб, сегодня 39,8<°>. Было больше 40<°> все время. Брюшной тиф. На днях кризис будет. Болезнь идет нормально. Я у Языковых. Сборы продолжаю. Когда все выяснится - не знаю. Целую Вас.

Л<ева>.

29 н<оября> 1916 <года>

Петроград". - Там же, № 14630. Л. 1 об. Автограф.

… Я у Языковых… - в этот приезд - впервые после ухода из семьи - Л.Л. Толстой остановился не в доме на Таврической, где была опасность подхватить брюшной тиф, а в доме Языковых в Эртелевом переулке, 9. - См.: Весь Петроград… на 1916 год… Отд. III. С. 792; Отд. IV. Стб. 439. О В.А. Языкове см. выше примеч. 45.

Через несколько дней Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну еще несколько строк:

"3 дек<абря 19>16 г<ода

Петроград>

У Никиты как будто начинается кризис. Пот и 38 с чем‑то <градусов>. Слаб, но никаких осложнений. Мой отъезд готовится. Напишу, когда определится. Множество дела. Целую всех.

Лева".

 - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14631. Л. 1 об. Автограф.

Вскоре Л.Л. Толстой покинул Петроград и, не заезжая в Ясную Поляну, отправился в кругосветное путешествие.

12 декабря 1916 года условно можно назвать днем отъезда Л.Л. Толстого из Москвы на Дальний Восток. Сохранилось его письмо матери, написанное в дороге карандашом.

"18 дек<абря 19>16 г<ода>

Пишу из поезда, дорогая мамá, подъезжая к Красноярску. Завтра неделя, как выехал из Москвы. Привыкаю жить в вагоне и не считать времени. До Владивостока еще неделя. Поезда переполнены. Морозы до 40°, но зато всего много и все дешево в просторной могучей Сибири. Она мне очень нравится.

Из всех моих внутренних ран Ваша болезнь меня все острее гнетет. Надеюсь, что Вам лучше и нездоровье было по случайным причинам. Очень тревожит и состояние Никиты, хотя я верю в его выздоровление.

Еду один в<о> II классе почтового поезда. Здоров, но утомляюсь. Тогда заваливаюсь спать. Надеюсь на успех, а там, что Бог даст. Не беспокойтесь обо мне. Даль не страшна. Страшна близость, такая, как русская.

Удивительны сибирские реки, леса и степи, прекрасно яркое солнце и звезды, хороши и простые сильные люди. Восток поможет мне. Я в это верю.

Буду писать, вероятно, в <">Новое Время<">. Все, что хотел, удалось провести пока через Петроград.

Не пишу пока о душевных делах. Слишком сложно.

Все пройдет и все к лучшему. Пусть будет, что будет. Судьба моя особенная и сам я особенный, <отличный> от других. Плох очень, но чтобы сделаться хорошим, очень надо сделать<ся> прежде дурным очень. Коли это суждено, то это и будет. Целую Вас, милая, <и> остальных из своих. Простите и до свидания.

Лева".

- Там же, № 14632. Л. 1‑2 об. Автограф.

Через несколько дней, добравшись до Иркутска, Л.Л. Толстой писал в Ясную Поляну:

"Еду и никак не доеду даже до Владивостока. Еще неделя от Иркутска. Много хорошего и интересного по пути и в людях и в чудесной природе.

Ваш Лева".

- Там же, № 14657. Л. 1. Автограф. На основании почтового штемпеля письмо можно датировать 21 декабря 1916 года. - Там же. Л. 1 об.

Позднее Л.Л. Толстой так описал начало пути: "…. Скажу несколько слов о первых сибирских впечатлениях. За Уралом сразу чувствуется новая молодая страна довольства и простора. Изобилие и дешевизна на станциях. Груды жирной пищи на столах буфетов, чудный хлеб, свежая дичь, жирное молоко, масло, рыба. Не знаю, потому ли, что мы ехали на восток, навстречу солнцу (я скажу позднее о моей теории <-> "движении на Восток", когда выгадываешь солнечного света и целые дни жизни), или потому, что мы попадали из смутной России в богатую Сибирь, но настроение пассажиров нашего поезда было повышенное и радостное, и чем дальше мы подвигались, тем настроение улучшалось. Глядя из окна вагона на бесконечные, уже покрытые снегом сибирские степи, я жалел, что не попал в эту сказочную страну раньше, смолоду. Особенно возбуждает и поднимает дух этот простор и эта всяческая широта жизни… А воздух, напоенный озоном! Вдыхая его, чувствуешь, как он сразу бодрит и окрепляет [так! - В.А.] и сулит здоровье и жизнь. Бесконечные пространства, по которым иногда тянутся бесконечные обозы с хлебом, бездонные богатства почвы, безграничные дебри вековых лесов (тайга), неисчислимые возможности для жизни человека в этом удивительном, еще только начинающем заселяться европейцами громаднейшем крае. А вот и сибирские молодые города. Большие деревни на русский образец. Дымки поднимаются прямыми белыми столбиками к небу из труб деревянных небольших домов и стоят точно неподвижно в морозном воздухе. Фабрик почти нет. Промышленность в зачатке. Челябинск, Ново‑Николаевск, Омск. Эти города степной полосы, которые разовьются и развиваются быстро. Большую будущность имеет Ново‑Николаевск, сделавшийся за 6‑7 лет из села большим торговым центром. Его рост чисто американский, а будет, вероятно, еще более значительным после войны.

От Омска до Иркутска - тайга. Боже мой, какое пространство! В Европе город от города в часе, двух расстояния, а в России в 12[‑ти] или 24[‑х] часах. В Сибири [-] во многих днях, иногда неделях. И надо привыкать к этому и жить в поезде, как дома, чтобы отсчитывать дни.

С нами ехало много офицеров на рождественские праздники, сестры милосердия, купцы‑сибиряки, в третьем классе - солдаты, торговцы, китайцы, которые на станциях лазали через окна. Всю дорогу было весело и очень оживленно. Пели хором, угощали друг друга, говорили. Я назвал себя Иваном Васильевичем, чтобы ко мне не было отношения, как к Толстому, и под этим названием для товарищей по путешествию проехал всю Сибирь.

Осталось самое лучшее воспоминание. О чем тогда говорили? Многие о войне, а многие о надвигающейся революции. Кто был подальновидней. Предрекал ее. Другие говорили, что если будет победа, то и революции не будет.

Я расспрашивал, кого мог, о Сибири и ее богатствах. Много рассказывали мне о золоте, серебре, радии, угле, руде всякого сорта, сибирской рыбе, звере, охоте.

Все есть, чего только душа просит, но людей мало; промышленность в зачатке. Возьмите, хоть, такой пример. Подле Иркутска поезд идет десятки верст по черной земле. Это залежи каменного угля на поверхности. Тут же, сравнительно недалеко, на Байкальском озере есть остров, на котором железной руды столько, что ее можно ломать прямо с берегов острова на баржи, как в Пенсильвании. Значит, все есть тут для развития железной промышленности, а вместе с тем в Сибири еще нет своего гвоздя.

То же со всем остальным.

В Иркутске был холод до 40 градусов и нужно было закрывать щеки, нос, рот и уши, чтобы не отморозить, проезжая от станции в город. Ангара стояла замороженной, в городе было пустынно и мертво. Только группа кадетов военного корпуса приятно оживила вокзал, когда я садился в поезд на Харбин. Молодые люди поразили меня своим ростом, здоровым видом, своей спокойной и достойной осанкой. Сибирь дает иного человека, чем Россия. В этом новом русском есть многие качества, которых у нас нет. Его вскармливает и выращивает другая, более девственная и сильная природа, чем русско‑европейская.

Может быть, в сибиряке нет зато нашей утонченности, но в нем взамен есть другое: широта взглядов и спокойствие, достоинство, мужество и простота.

Все‑таки далеко от мира заброшены сибирские города. Скучновато и одиноко кажется в Иркутске в зимний, суровый день. Климат держит человека в жилищах много месяцев и, конечно, не способствует культурному развитию страны. Летом я Сибири не видал. Конечно, своим расцветом и богатством оно [лето? - В.А.] вознаграждает за зимние месяцы и оно достаточно длинно для того, чтобы широко приложить труд человека к сокровищам края. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 26 августа 1918 года, № 2. С. 4; 27 августа 1918 года, № 3. С. 4.

69. Л.Л. Толстой не вполне точен: пансион при французском институте - женском учебном заведении I‑го разряда с курсом правительственных гимназий - находился в Петрограде на Невском проспекте, 88. - См.: Весь Петроград … на 1916 год… Отд. II. Стб. 556‑558.

В Москве же в доме французского правительства в Милютинском переулке, 9 располагался французский центр с курсом гимназий Министерства просвещения и детским приютом. - См.: Вся Москва… на 1915 год. Ч. II. Стб. 1024.

Женская французская гимназия при церкви Св. Людовика также находилась не на Петровке, а на Малой Лубянке, 12. - Там же. Ч. II. Стб. 379.

Вероятно, в одном из этих мест и жила в это время Мадлен.

70. Л.Л. Толстой не вполне точен: его отъезд в Японию состоялся лишь в начале января 1917 года. Накануне отплытия Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну последнее письмо:

"<6 января 1917 года

Владивосток>

Дорогая мамá, завтра, 7‑го янв<аря> только уезжаю в Японию. Задержался здесь по разным обстоятельствам. То не было парохода, то бури мешали. Напишу из Токио. Здоров. Климат мне подходит. Надеюсь, что все здоровы. В Японии, вероятно, будут вести. Кое‑что работал. Много интересных впечатлений. Прочтете в <">Нов<oм> Времени<"> о Сибири.

Целую.

Л<eва>".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14633. Л. 1 об. Автограф.

… Прочтете в <">Нов<oм> Времени<"> о Сибири… - статей Л.Л. Толстого в "Новом времени" в 1917 году не было.

Впечатления Л.Л. Толстого об этой части поездки были менее яркими: "… Проехав Манчжурию, где уже пошел в ужасающей массе китаец, не останавливаясь в Харбине, о котором много рассказывали, как о деловом бойком городе, я доехал до Владивостока, этого еще дальше заброшенного от нас последнего на краю русской земли странного города. В нем почувствовалась уже во всей полноте слабость современной России, ее страшная растерянность, ее какая‑то оторванность от остального мира. Я ожидал найти во Владивостоке оживленную торговлю и пароходство, такое же население. Ничего этого не оказалось, все казалось полумертвым. В порту лежало до 20 миллионов не отправленного груза, товарных поездов со станции во внутрь России почему‑то совсем не было и дельцы, приехавшие сюда, проклинали жизнь и порядки. Я был рад, когда пароход Добровольного флота, наконец, вывез меня из Золотого Рога по направлению к Цуруге, западному японскому городу.

Оглядываясь с парохода назад, на Сибирь и Россию, я думал, какую все‑таки громадную работу выполнил русский народ постройкой сибирской железной ленты, связывающей Дальний Восток с Европой. Какую еще более огромную работу он выполнил, заселив своими поселенцами сибирские земли и таким образом навсегда сделав их русскими. Я думал, что этой второй, вековой работой русский народ создал себе непоколебимую почву под ногами для бесконечного своего развития. Трудно быть пророком, но хочется думать, что Россия, благодаря своему положению, в ближайшие века сыграет на земном щаре первенствующую роль.

Плохо у нас, еще хуже было во многих отношениях тогда, а я все‑таки утешался этими мыслями, как утешаюсь до сих пор…" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 27 августа 1918 года, № 3. С. 4.

71. Л.Л. Толстой вспоминал о знакомстве с этим портовым городом в Японском море на острове Хонсю: "… После благополучного морского путешествия, мы рано утром пристали к Цуруге. Первое впечатление:

- Какая тишина и какая красота! Точно театральные декорации - этот снег в горах и эта зелень внизу у моря, и эта изумрудная вода залива. Прелесть. А вот и народ в его костюмах, вот и японские деревни и рисовые поля.

Все чисто, изящно, разумно…" - Там же.

72. Л.Л. Толстой с увлечением рассказывал о своем пребывании в Японии: "…Я люблю Японию и японцев за многие их качества. Какая культура Запада[?] Восточная культура в тысячу раз выше, глубже и человечней Запада. Японцы и японки плакали, провожая домой русских пленных после войны. Они жалели их; они ухаживали за ними.

В Японии религия, как известно, смесь буддизма с шинтоизмом, но в ее нравах учение Конфуция оставило глубочайший, неизгладимый и благороднейший след. Конфуций, на мой взгляд, мудрейший из мудрецов, живших когда‑либо на земле. Он совмещал небо с землею. Мы [-] сыны как Неба, так и Земли. Небо и Земля, небесное и земное одинаково важны. Всё, всё материальное, надо обсудить и облагородить, и поставить на свое место так же, как и всё духовное. Отсюда культ предков, уважение к старшим, закону и власти, отсюда тонкость, утонченная тонкость нравов, доброта к людям и ко всему живому, отсюда исполнение долга, труд, трезвость и многое другое в жизни желтого Востока.

Мне показалось, однако, что японцы, на наш взгляд, мало религиозны. Это не то, что в Индии. Их религии, может быт, ближе к истинной. Их религии в нравах. Имя Толстого очень популярно в Японии. Все знают и любят все его сочинения. И поют песню "Катюша" из "Воскресения". Есть общество толстовское, журналы, ему посвященные. Японцы хорошо понимают величие русского народа, несмотря на его недостатки. Это признаки умной и широкой нации.

Конечно, как и везде, в стране Восходящего Солнца много отрицательного. Деньги и погоня за ними. Новые условия капиталистического и милитаристического строя. Всё, что связано с этим, - не симпатично. Есть японцы, мечтающие о мировом господстве. Есть японцы, считающие себя первым народом в мире. Но они далеко не все так настроены и в общем японский народ не любит войны, даже ненавидит ее. В Японии сейчас много американизма. Подражают Америке. Газеты, гостиницы, торговля, промышленность, даже кухня - везде американское влияние. Все‑таки основа народная не трогается со своих старых восточных устоев, - в этом залог, что она останется неприкосновенной в лучших своих проявлениях.

В Японии климат мягкий, легкий для жизни и труда, но почва страны не может дать японскому народу тех сил, что даст и дает нам наши Сибирь и Россия. Я объездил все большие японские города со своей лекцией и имею теперь представление об этой замечательной, трезвой и разумной стране.

В Токио я видел жизнь японцев во многих формах и со многих сторон, и одно казалось все время чуждым и странным, - это необыкновенная материальность всех интересов этого народа, напрягающего сейчас какие‑то нечеловеческие усилия к тому, чтобы стать могучим, богатым, культурным, чистым и непобедимым. Это видно во всем. В газетных сдержанных, кратких и дельных статьях, в необыкновенной бережливости и большой, но ловкой корысти каждого торговца, во внешнем виде чистого, по‑европейски одетого приказчика, в шляпе непременно марон, во внешнем виде японского войска, сильного, выправленного, сытого, гордого и в то же время достойного и простого, в книгах, в чистоте улиц, в старании во всем быть не хуже, а лучше других.

Мне говорили, что японцы выстроили такие заводы пушек и всякого военного снаряжения, о грандиозности которых мы даже не можем иметь представления. Все это цемент и железо. Множество этих мастерских под землей, в недоступных для глаза чужеземцев тайных помещениях. Есть порты, куда никого не допускают и, вообще, живя в Японии, иностранец не заметит даже военного могущества японцев, там все делается шито‑крыто. Я только раза два видел японских солдат-кавалеристов, проезжавших куда‑то на ученье на сытых, прекрасных лошадях и без стремян. Надо было только видеть эти желтые стальные мускулы солдатских икр, их посадку и ловкость, чтобы составить себе хоть слабое представление о том, какая военная сила таится на японских островах.

К России японцы вообще относились тогда доброжелательно, ни во что вмешиваться не хотели и только набивали себе карманы иенами на всякую доставку своих среднего качества товаров в Россию и другие страны. Жизнь в Токио кипела, насколько могла кипеть. Уже тогда гостиницы наполнились народом всех стран и национальностей и все японские фабрики работали вовсю. Вечерами улицы у театров были запружены народом, а в императорский театр, где шли драмы, было трудно найти билет. Всюду преобладали сами японцы. В день моего приезда в Токио, меня окружила толпа журналистов. Все снимали с меня фотографии и желали интервью. Вообще отнеслись крайне радушно и доброжелательно.

На моей лекции было много публики, очень внимательно слушавшей. В Токио я говорил по‑английски, демонстрируя параллельно жизнь Льва Николаевича на экране. В других японских городах - Осака, Кобэ и Киото - я говорил по‑английски, а переводчик, японец‑поэт тут же переводил на японский язык. Это было мне тяжело, но довольно забавно. Английскую фразу я произносил в две минуты, переводчик тянул ее пять, десять минут, а то и без конца. В Киото и Осака слушала молодежь. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 27 августа 1918 года, № 3. С. 4; 29 августа 1918 года, № 4. С. 4.

…учение Конфуция (ок. 551‑479 до н.э.) в Японии так захватило Л.Л. Толстого, что помогло ему на мгновение приблизиться к пониманию взглядов отца, что случалось с ним крайне редко.

…"Катюша" из "Воскресения"… - "Песня Катюши", написанная для сценической редакции романа Л.Н. Толстого, поставленной в Художественном театре Токио 26 марта 1914 года. Слова песни сочинили Хогэцу Симамура (1871‑1918) и Сома Гёфу (1883‑1950), музыку написал композитор Накаяма Симпэй (1887‑1952). Успеху этой песни способствовал также короткометражный фильм "Катюша", который Хогэцу Симамура показал зрителям 1 августа 1914 года. - См. об этом подробнее: Рехо К. К истории восприятия романа "Воскресение" в Японии //Роман Л.Н. Толстого "Воскресение": Историко-функциональное исследование. М.: Наука, 1991. С. 165‑188; Фудзинума Такасси. Постановка спектакля "Воскресение" японским драматургом Хогэцу Симамурой //Лев Толстой и литературы Востока. М.: Наследие, 2000. С. 71‑86; Шифман А.И. Лев Толстой и Восток. 2‑е изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1971. С. 296, 317, 331, 515.

…в шляпе непременно марон… - т.е. в шляпе красновато‑коричневого, темно‑бардового, каштанового цвета (от англ. maroon или фр. marron). Этот цвет был избран в 1910 году частной японской железнодорожной компанией Ханкю (Hankyu Railway) для окраски своих вагонов и, вероятно, фирменной одежды служащих.

… Есть общество толстовское… - см. об этом ниже в примеч. 73.

73. Приезд Л.Л. Толстого стал заметным событием для членов Толстовского общества Японии. В издаваемом ими журнале "Исследование Л.Н. Толстого" появилось несколько статей о сыне великого писателя.

I

"Сын покойного Льва Толстого Лев Львович Толстой неожиданно для нас прибыл в порт Цуруга 22‑го января и на другой день приехал в Токио в половине восьмого утра. Лев Львович говорит о своем посещении Японии: "До сих пор я более или менее изучал западноевропейскую литературу, но мне не приходилось изучать японскую литературу, хотя я давно имел немалый интерес к вашей стране и ее культуре. В этот раз я, пользуясь небольшим свободным временем, приехал в Японию для изучения литературы Японии и для осмотра ее достопримечательностей".

Лев Львович - четвертый сын великого писателя и известный писатель в России. Широко известно, что когда произошел большой голод в Самарской губернии, он студентом с помощью отца открыл бесплатную столовую для крестьян. Лев Львович появился на литературной арене 19 лет назад и теперь печатает много статей и рассказов в газете "Новое время", в журналах "Северный вестник", "Вестник Европы" и др. … Считается, что его произведения, написанные под влиянием отца, отличаются дидактическим содержанием и недостаточной художественной силой. Однако, "Прелюдия Шопена" и другие произведения привлекали внимание публики оригинальными взглядами автора, противоположными учению великого отца. …

Дети Толстого разделены на две группы: поклонники отца и его противники. Лев Львович, скорее всего, принадлежит ко второй группе. Все же он идет по почти одному и тому же направлению с отцом". - См.: Приезд Льва Толстого //Исследование Л.Н. Толстого. Токио, 1917, № 2. С. 17.

…четвертый сын… - на самом деле, четвертый ребенок в семье Толстых и третий сын.

II

"ПРИВЕТСТВИЕ ГРАФУ ЛЬВУ ЛЬВОВИЧУ ТОЛСТОМУ

Мы от всей души радуемся встретить Вас, сына великого, глубоко уважаемого нами Льва Николаевича Толстого в нашу страну Японию. Ваш отец, Лев Николаевич Толстой, как великий мыслитель, писатель, религиозный деятель и пророк, является гордостью не только одной России, но и всего цивилизованного мира и всего человечества.

Лев Николаевич - один из величайших учителей для нас, который с необыкновенной ясностью представил нам вопросы о смысле и ценности жизни. Его слова вызывали и до сих пор вызывают у нас гораздо большее сочувствие и бóльшие духовные отклики, чем учения наших восточных мыслителей. Его строгое и благородное лицо с богатым и чисто русским выражением, его принизывающие глаза - все это произвело на нас незабываемое впечатление. Ясная Поляна - не что иное, как святой Иерусалим для нас!

Мы сплачиваемся под великим именем Толстого и стараемся хранить и развивать духовное наследство, которое он оставил нам.

Приветствуя графа Льва Львовича Толстого, получившего не только кровь от великого мыслителя, но и его великую душу, мы посвящаем этот номер нашего журнала Вам в знак выражения нашей искренности. Просим Вас получить его в память японской молодежи, проповедующей великую гуманистическую мысль Вашего бессмертного отца.

Толстовское общество Японии

Токио". - Там же, № 3. С. 1.

III

В этом же номере журнал была опубликована статья известного исследователя и переводчика русской литературы конца XIX - начала XX веков Сёму Нобори (1878-1958) о встречах с Л.Л. Толстым.

"Мне приходилось два раза посетить младшего графа Льва Толстого, находящегося сейчас в Японии. Об этих встречах я уже поместил статьи в газетах "Кокумин симбун" и "Йомиури симбун", с которыми, я надеюсь, многие из читателей уже познакомились. В этот раз я буду рассказывать об этих двух встречах одновременно и коротко.

В первый раз я посетил его в гостинице "Имперская" вечером 27‑го января. У входа я дал свою визитную карточку и попросил передать ее графу. Скоро меня привели в его номер, находящийся на третьем этаже. Увидев меня, Лев Львович, одетый в сюртуке, быстро подошел ко мне и приятным и мягким русским языком приветствовал меня. Я сел в указанные им кресла и стал внимательно смотреть на него. Его облик напомнил мне портреты Льва Николаевича в одном возрасте, что его сын сейчас. Особенно проницательно блестящие глаза Льва Львовича воспроизводили взор его отца. Мне даже показалось, что передо мной встал сам Лев Николаевич. Не напрасно отец дал свое имя именно ему из многих сыновей. Может быть, он гениальным чутьем великого писателя увидел в сыне сходство с собой в момент его рождения. Только Лев Львович является джентльменом западноевропейского типа в отличие от отца, который сохранял "дикость русского мужика". Кроме того, у сына нет такого впечатляющего носа, как у отца. Вообще он произвел впечатление серьезного и утонченного человека. В то же время в его светлой улыбке, время от времени мелькающей на его лице, чувствовалась теплота его души, даже невинность, свойственная человеку из благородной семьи. Его великий отец когда‑то характеризовал своих детей, в том числе и Льва: "4‑й Лев. Хорошенький, ловкий, памятливый, грациозный. Всякое платье на нем сидит, как по нем сшито. Всё, что другие делают, то и он, и всё очень ловко и хорошо. Еще хорошенько не понимаю". По‑видимому, характер Льва Львовича не очень изменился с детских лет.

Сначала граф рассказал о своих первых впечатлениях, произведенных Японией. Я, изменив тему разговора, стал рассказывать, что Лев Толстой оказал и оказывает огромное влияние на японских писателей и мыслителей. Почти все его произведения переведены на японский язык и читаются читателями всех сословий; в особенности в последнее время, когда в результате необыкновенного подъема интереса к Толстому стал издаваться журнал "Исследование Л.Н. Толстого", полностью посвящаемый его отцу. С этими словами я положил несколько номеров этого журнала перед графом.

Лев Львович с большим удивлением взял в руки каждый из них, просмотрел и задал мне вопросы о содержании и тираже журнала.

- Я в первый раз узнал, - сказал граф с блестящими глазами, - что в Японии издается специальный журнал для изучения Льва Толстого. Это для меня совсем неожиданная радость. Недавно началось в России издание журнала, специально посвященного Толстому. Это совпадение удивительное, но, наверное, не случайное. Я очень рад, что истина, которую мой отец проповедовал, находит, таким образом, понимание и симпатию у разных народов мира. Нет сомнения, что человечество найдет настоящий путь к истине и объединится в международное братство. Разрешите мне взять эти номера журнала на долгую память.

Позднее Лев Львович написал в статье то, что сказал мне в это время, и прислал ее в редакцию журнала "Исследование Л.Н. Толстого".

- Среди японских мыслителей, - сказал я, - поднимается голос, призывающий к гуманизму. Особенно среди молодежи становится все больше последователей учения Вашего отца, так называемых толстовцев.

Граф еще более удивился и сказал:

- И этого я не ожидал. Неужели есть "толстовцы" в Японии? Это прекрасно! Но очень трудно жить так, как мой отец жил, не только в Японии, но и в России, как бы вы ни хорошо понимали учение моего отца и какую бы вы симпатию к нему ни испытывали.

В качестве примера он привел одного русского рабочего, который с большим увлечением прочитал почти все произведения Толстого и изучал старательно его жизнь, но обстоятельства реальной жизни не позволили ему претворить учение Толстого в жизнь.

- Если даже, - ответил я ему, - сейчас трудно, мы по возможности должны изучать миросозерцание Вашего отца, чтобы проповедовать его ради человечества.

Лев Львович выразил полное согласие со мной.

- Вы совершенно правы. Я приехал в Японию, так как я хотел, между прочим, познакомить японский народ с учением и жизнью моего отца. С этой целью я собираюсь читать лекции в нескольких городах Японии, начиная с Токио. Я прошу и Вас помогать мне в осуществлении этой цели.

И он взял с полки две коробки с большим количеством диафильмов, которые он хотел показывать на своих лекциях. На многих из них изображены интересные моменты жизни великого мыслителя.

Судя по цели его приезда и по моему первому впечатлению от него, я убедился, что он является не только писателем и мыслителем, но и социальным реформатором и проповедником великого идеала и надежды. Как реформатор, Лев Львович имеет глубокое сочувствие к крестьянству и стремится улучшить русские деревни и жизнь крестьянства. Его работы по этим вопросам привлекают всеобщее внимание в России. Они отличаются своеобразным подходом к проблеме, который имеет свой корень в народническом движении 1870‑х годов, а также имеет связь с мировоззрением Льва Николаевича.

Еще раз я посетил Льва Львовича во второй половине дня 13‑го февраля. В этот раз он пригласил меня для того, чтобы посоветоваться со мной о своих предстоящих лекциях. Перед встречей с ним я заранее посоветовался с директорами Толстовского общества Японии, которое издает этот журнал. Я думал, что лучше всего поручить все дела по организации лекций Льва Львовича этому обществу. В первую очередь я передал Льву Львовичу, что Толстовское общество с удовольствием согласилось принять на себя все хлопоты по устройству его лекций. Этому, разумеется, младший Лев Толстой очень обрадовался. …

В конце нашей встречи я сказал, что Толстовское общество Японии собирается ставить пьесу Л. Толстого "Власть тьмы" в исполнении японского Художественного театра и хочет пригласить Льва Львовича на этот спектакль.

- Это величайшая радость для меня, - ответил Лев Львович. - Конечно, я с большой благодарностью принимаю Ваше приглашение. В Японии публика и печать относятся к моему отцу с большой симпатией и вспоминают его с глубоким уважением. Даже я пользуюсь Вашей симпатией, за что я очень благодарен Вам.

И Лев Львович еще раз поблагодарил меня за мои скромные советы". - См.: Нобори Сёму. Встречи с младшим Львом Толстым //Там же, № 3. С. 4‑7.

…"Кокумин симбун"… - одна из самых влиятельных газет в Японии, существовавшая с 1890 до 1942 года. Она впервые познакомила японскую публику с Л.Н. Толстым. Её издатель и главный редактор Сохо Токутоми (см. о нем ниже) посетил Толстого в Ясной Поляне осенью 1896 года.

…"Йомиури симбун" - одна из крупнейших газет Японии. Она издается до сих пор тиражом в пять миллионов экземпляров.

IV

Один из слушателей Л.Л. Толстого написал о его лекции так:

"В огромной зале гостиницы "Центральная", которая может вместить примерно тысячу человек, поставлено примерно 200 симпатичных стульев близко к кафедре. Украшение зала скромное и простое на японский лад. На стене за кафедрой висит экран, по‑видимому, временно приготовленный для сегодняшней лекции. Я вспомнил, что в пригласительном письме написано об использовании лектором диафильмов. К сожалению, собралось всего лишь 50 слушателей, к тому же многие из них были иностранцы.

Лекция началась около 8‑ми часов вечера. Лектор стал читать лекцию низким голосом, но на прекрасном английском языке. Скоро свет был выключен и на экране показывается портрет молодого Толстого‑отца в офицерском мундире, который мы не раз видели в его биографиях, затем портрет его отца и силуэт матери. После нескольких портретов Толстого была показана фотография четырех братьев, потом молодая симпатичная Софья Андреевна. На экране Толстой быстро стареет. Он уже пишет "Исповедь" и лектор рассказывает о "кризисе", о семейной жизни и читает строки из "Исповеди". Мы видим дом в Хамовниках, усадьбу в Ясной Поляне, рукописи произведений, "дерево бедных", литературный музей Толстого и т.д. Некоторые из изображений на диафильмах уже нам знакомы, другие же совершенно новые для нас.

Лектор уделил много времени объяснению осложненных отношений между родителями и причин ухода отца. Он подчеркнул, что Лев Николаевич любил Софью Андреевну до последнего дня своей жизни, несмотря на то, что существуют разные истолкования отношений между ними.

Лекция продолжалась около двух часов, и мы разошлись в начале одиннадцатого". - См.: Лекция младшего Льва Толстого //Там же, № 4. С. 17. Заметка подписана криптонимом "Ф".

…"Центральная"… - престижная гостиница в Токио, которой больше не существует.

Документы были найдены, переведены и прокомментированы профессором Такаси Фудзинума (1931‑2012), разрешившим включить их в настоящую публикацию. - В.А.

74. В начертании фамилии братьев Токутоми память подвела Л.Л. Толстого. В оригинале везде встречается ошибочное Тукотоми.

Л.Л. Толстой был знаком с обоими братьями. С Иитиро Токутоми (псевд. Сохо; 1863‑1957) - известным историком, публицистом и общественным деятелем, главой издательства газеты "Кокумин-симбун" и журнала "Кокумин‑Но‑Томо" ("Друг народа"), посетителем и адресатом Л.Н. Толстого, автором очерков о Толстом - Л.Л. Толстой встречался в Ясной Поляне 26 сентября 1896 года. - ПСС. Т. 53. С. 108, 454‑455. См. также: Шифман А.И. Лев Толстой и Восток… С. 232‑234.

75. Кэндзиро Токутоми (псевд. Рока; 1868‑1967) - младший брат Иитиро Токутоми; писатель; в молодости принял христианство; увлекся идеями Толстого; в июне 1906 года провел пять дней в Ясной Поляне, когда там находился и Л.Л. Толстой. - ПСС. Т. 55. С. 426. См. также: Японский паломник: воспоминания Токутоми Рока /Публикация А.И. Шифмана //Толстой и зарубежный мир… Кн. 2. С. 167‑204; Громковская Л.Л. Лев Толстой и Токутоми Рока (К проблеме лит. влияния) //Лев Толстой и литературы Востока… С. 57‑70.

О встречах с Л.Л. Толстым в 1906 и 1917 годах Токутоми Рока подробно рассказал в книге воспоминаний и эссе "Новая весна". - См. об этом: Громковская Л.Л. Токутоми Рока: Отшельник из Касуя. М.: Наука, 1983. С. 167‑172.

76. Кэндзиро Токутоми еще раньше под влиянием идей Толстого поселился в деревне и жил крестьянским трудом. - См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 2. С. 168, 629.

77. Действующий вулкан на острове Хонсю в 90 км от Токио и самая высокая вершина в Японии (3776 м), которая в течение 10‑ти месяцев в году покрыта снегом. На склонах горы Фудзияма вечнозеленые леса перемежаются кустарниковыми пустошами.

Изображение священной для японцев горы Л.Л. Толстой безусловно встречал ранее на картинах, рисунках, вышивках и фарфоровых вещах.

78. Аико (Ай) Токутоми. В письме Толстому накануне своей поездки в Ясную Поляну Кэндзиро Токутоми так объяснил имя жены: "Ее зовут Ай, что значит "любовь"". - См.: Громковская Л.Л. Токутоми Рока… С. 116. См. также о ней в кн.: Шифман А.И. Лев Толстой и Восток… С. 270.

79. Об этой встрече Л.Л. Толстой обстоятельно рассказал читателям. Своего собеседника, как и во всех предыдущих случаях, Л.Л. Толстой везде называл Тукотоми. Однако во всем остальном память не подвела Льва Львовича.

"… Однажды в Токио я получил загадочное письмо от Токутоми. Это - японский писатель, друг Льва Николаевича, бывший когда‑то в Ясной Поляне. Токутоми тепрь самый популярный японский писатель. Это младший брат, другой - старший - журналист.

Токутоми писал мне следующее:

"Я слышал, что вы в нашей стране, и желал бы видеть вас, но я удален от мира в деревню и не могу оставить места моего заключения три года. Я пришлю за вами, когда захотите, автомобиль и вы приедете ко мне. Это два часа от Токио. Но только одно условие: не берите с собой ни одного японца. Я расскажу вам при свидании".

Это загадочное письмо немножко смутило меня. Мне, конечно, было бы интересно проехать в японскую деревню; но что такое это заключение и почему я не могу брать с собой никого из японцев?

Я ответил Токутоми, что благодарю за приглашение и приду к нему в четверг, если он в 10 часов утра пришлет свой мотор.

В назначенный день мотор явился. Какой‑то господин вызвал меня из отеля, и я, к удивлению своему, подходя к автомобилю, увидел в нем улыбающуюся японку с какой‑то бумагой в руках. Я сел против нее, и мы поехали. Очень долго мы мчались по длиннейшим улицам Токио и его предместий, пока не выехали за город в деревню. Какая прелесть темные краски японской зелени, эти японские причудливые горы и гора Фудзияма со снежной шапкой впереди, поднимающаяся в голубом небе. Фудзияма - любимая гора японцев, их восторг и гордость.

Долго мы мчались по хорошему узкому шоссе и теперь попали уже в настоящую глухую деревню. Шофер с типичным японским лицом стал по временам останавливаться, чтобы расспросить местных крестьян о дороге. Наш автомобиль тогда окружали женщины и японские мужики с приветливыми, спокойными улыбками, но с большим любопытством. Опять мы долго ехали и опять останавливались подле какого‑то жилья. Оказалось, что шофер сбился с дороги. Тогда японка стала вертеть свою бумажку, на которой оказался начертанный рукой Токутоми весь план, как к нему добраться. Пришлось повернуть назад и опять долго ехать по узким, заросшим сверху и с боков зеленью, дорогам.

Наконец, приехали и остановились. Японочка улыбнулась, показала в сторону, закивала головкой, вон дом Токутоми. Понятно, без слов. Я вышел из мотора и пошел по тропинке к большому домику, стоящему в ста саженях от дороги. Вдруг сзади послышался дикий крик. Что такое? Это окрикнул меня кто‑то в большой черной шляпе и синих очках. Человек шел за нами. Он выходил ко мне навстречу и теперь догонял. Но неужели это Токутоми? Я не узнаю его. Совсем другого я видел в Ясной Поляне. Неужели все это мистификация и меня завезли Бог знает куда?

Я подошел к Токутоми.

Токутоми странно улыбнулся и дико засмеялся. Я спросил по‑английски:

- Вы ведь писали мне? Вы ведь Токутоми, который был в Ясной Поляне у отца?

Он опять странно засмеялся, но опять ничего не ответил. Я пошел с ним рядом, и мы вошли в его тихую дачу. Но тут опять какие‑то дикие крики в лесу, и сверх всего вижу могилы и могильные плиты подле дома. Оказалось. Что кричали рабочие, рубившие рядом лес.

Токутоми взял меня в свой кабинет, усадил на табурет и пошел за своей женой. Вошла спокойная, благообразная японочка и поздоровалась. Потом стала угощать японскими сластями. Сам же Токутоми пошел в угол кабинета, заставленного по стенам книжными полками, и принес мне оттуда какую‑то заветную для него бумажку. С той же загадочной улыбкой он положил листок передо мной, ожидая впечатления, какое он произведет, и, действительно, впечатление было большое.

Я увидел перед собой листок почтовой бумаги из Ясной Поляны, на котором были написаны собственными руками имена всей нашей семьи, начиная с отца и матери и кончая моей собственной подписью.

Я уже не сомневался больше, что Токутоми был настоящий, а он разразился громким наивным смехом. Я потребовал [? попробовал? - В.А.] в беседе затронуть современную войну. Но потому ли, что мой хозяин владел плохо английским языком, или потому, что ему нечего было особенно говорить, он, только покачав головой, несколько раз сказал: "Да, да ужасно", - тем вопрос был исчерпан. Токутоми пригласил меня обедать.

Прошли в столовую, сели на пол на подушки, и две девушки стали угощать нас всевозможной едой, европейской и японской пополам. Токутоми ел рис палочками, и я стал подражать ему. Первое время я не умел держать эти деревянные палочки между пальцами, потом научился, причем японцы были от этого в восторге.

Почему же Токутоми не хотел, чтобы я привез к нему кого‑нибудь из японцев? Дело было в том, что он недавно потерял старика отца и в его память дал обет три года жить отшельником в деревне, никого не видя и никого не принимая. Религиозный культ предков, прежде всего родителей, всем понятный и всеми уважаемый на Востоке. Для нас же, к сожалению, чуждый. Много я думал о смысле религиозного культа почитания предков в вероучениях Японии, Китая и Индии и понял его, насколько мне это удалось. Смысл его в сохранении связи прошлого с настоящим и будущим жизни человека, народа и человечества. Смысл его в том, чтобы не терять этой доброй связи, конечно, во всем положительном, разумном и добром.

Все, что сделано человеком, ушедшим от нас, также ценно, как то, что сделаем мы; это такой же драгоценный вклад в жизнь мира, как и наша работа.

Поэтому надо уважать память всякого умершего, уважать особенно память наших близких, тех, кто дал нам жизнь.

Преемственность культуры и ясное сознание необходимости этой преемственности - вот идея, лежащая в основе почитания предков на Востоке.

Токутоми угостил обедом, при чем пришлось снять сапоги и надеть туфли, чтобы войти в чистенькую крошечную столовую, потом радушно простился со мной и довел до ожидавшего на шоссе автомобиля.

Теперь девушка уже не провожала меня. Шофер знал прямую дорогу.

Через полтора часа быстрой езды мы снова въехали в Токио. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 29 августа 1918 года, № 4. С. 4; 30 августа 1918 года, № 5. С. 4. Курсив мой. - В.А.

80. Киото - один из древнейших городов, административный и культурный центр на острове Хонсю. - См.: Федоренко Н.Т. Японские записи. [2‑е изд., доп.] М.: Сов. писатель, 1974. С. 454‑459.

Л.Л. Толстой посвятил Киото большой фрагмент: "… Из японских городов мне особенно понравился древний Киото.

Это наша Москва. Где город украшен чудесными, богатейшими храмами. Куда стекаются паломники и где даже самый характер жизни города немного напоминает московский.

Тут, кроме храмов, университет, много учебных заведений и крупная торговля внутренней Японии.

Климат превосходный от положения Киото среди гор, на живописных зеленых холмах. Мы не попали сюда во время цветения вишен. Это любимая пора японцев. Красоту этого сезона давно раскусили богатые англичане и американцы, приезжающие в Киото всегда весной. Для туристов существует несколько очень удобных первоклассных отелей, которые были почти пусты в дни моего пребывания.

Удивительно красиво в г[ороде] Киото древнее буддийское кладбище на склоне гор.

Оно очаровывает своей тишиной и живописным положением и строгой выдержанностью простых линий могильных камней, на которых вы видите, кроме цветов, горсточки риса или лампадку с маслом.

Это принесли душам предков.

Выше этого кладбища расположен храм с целительным, святым источником воды, льющейся постоянно из расщелины скалы. В Японии, как и у нас, те же народные поверья и предрассудки, те же чудотворные амулеты. Тут же у храмов их продают в лавках, фигурки в виде разных чудовищ и зверей. Но это не поражает. Но это кажется естественным, пришедшим откуда‑то из недр веков и имевшим когда‑то какой‑то важный смысл. Лисица, обезьяна, змея, лягушка, слон, тут же Будда - все обожествлено и включено в общий религиозный культ. В Киото явился ко мне один русофил, основатель общества "Самовар". Это союз горячих друзей России, изучающих ее и сочувствующих ей. Там же встретился я с другим японцем, поклонником Толстого, тоже бывшем когда‑то в Ясной Поляне. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 30 августа 1918 года, № 5. С. 4.

…один русофил, основатель общества "Самовар". - Возможно, им был Симидзу Масатаро(http://www.webkursovik.ru/kartgotrab.asp?id=-45035). Известно, что в начале 20‑х годов им был Николай Петрович Фукуда. В 1923 году владивостокский журнал "Приморский огонек" представил его читателям как нового друга России и председателя местного общества "Самовар‑клуб"(old.pgpb.ru, news/archivist/76/).

…с другим японцем… - возможно, речь идет об Эйго Фукаи(Eigo Fukai), который приезжал в Ясную Поляну вместе Иитиро Токутоми в сентябре 1896 года и произвел на Л.Н.Толстого приятное впечатление. - См.: ПСС. Т. 53. С. 108, 112; 454‑455; Т. 84. С. 259‑260; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 1. С. 111; 488; Шифман А.И. Лев Толстой и Восток… С. 232‑234.

81. Кто был переводчиком Л.Л. Толстого, установить не удалось.

82. Кобэ (Кобе) - порт на юге острова Хонсю. "… Кобе [-] бойкий порт, быстро развивающийся, благодаря сказочно развившейся японской торговли и промышленности. Здесь остановился я в японской гостинице и в первый раз ел японскую еду, спал на полу, сидел на соломенных ковриках. Можно привыкнуть ко всему этому и найти в этом прелесть.

Хозяин гостиницы был очень любезен, приходил беседовать со мной и был занят отделкой своей новой дачки на берегу моря. Он много читал русских писателей и восхищался ими. В Кобе есть знаменитая, громадная статуя Будды. Есть красивый водопад в окрестностях и другие приманки для туристов. Но я ездил не как турист и не считал долгом все смотреть, как это делают американцы. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 31 августа 1918 года, № 6. С. 4.

Благодарю г‑жу Ирину Лукка из Национальной библиотеки Финляндии за возможность прочитать этот номер "Весточки", который отсутствует в отечественных книгохранилищах. - В.А.

83. Осака - один из крупнейших городов на юге острова Хонсю, административный и культурный центр - запомнился Л.Л.Толстому не только пожаром, но и городским садом. "… В Осака я стоял в европейском удобном отеле и был свидетелем громадного пожара. Вообще за время моего пребывания в Японии было несколько взрывов и пожаров от невыясненных причин. Между прочим, был взрыв на фабрике в Токио, горевшие снаряды были исключительно для России. Война шла тогда полным ходом и революции еще не было. В Осака я ходил часто в городской сад любоваться на веселых, здоровых японских девушек и школьников. Упражнявшихся на разных гимнастических приборах и игравших в игры. Тут и тен[н]ис и футбол и качели на бревне и бары и кóзлы, и реки, кольца.

Целый день, как обезьяны, упражняются тут японцы и чувствуется, что у них простая потребность в этом…" - Там же.

84. О том, что предшествовало отъезду из Японии, Л.Л. Толстой писал так: "… Вернувшись в Токио, я начал думать о дальнейшем пути. Хотел было ехать в Китай и Индию. Но меня отговорили и я решил из Йокогамы переехать Тихий океан до Сан‑Франциско с тем. Чтобы сделать турне с моими лекциями по всей северной Америке, где, как говорили, меньше всего чувствовалась тогда война и больше всего могли заинтересоваться моими темами.

В Китае, по сведениям приехавших из Шанхая, было мало европейцев, а читать лекцию китайцам было невозможно. По‑английски они не понимали, а ездить с переводчиком я закаялся. Перед моим отъездом из Токио встретился я с интереснейшим японцем - маркизом Окума. Это популярнейший политический деятель, бывший премьер, либеральный и умный. Я говорил ему через переводчика о моей идее единого правительства для всех стран и народов и о приближающемся осуществлении этого. Он слушал с любопытством и вниманием, спрашивая про Россию, про отношение к немцам, про царя. Мне показалось, что он уже знал кое‑что о надвигавшейся русской революции, хотя прямо не высказал этого. Он позвал меня заехать к нему и побеседовать на досуге, но я не успел воспользоваться его приглашением.

Окума был противником Тераучи, тогдашнего премьера, и потому пользовался народной симпатией. …" - Там же.

…меньше всего чувствовалась тогда война… - официально США объявили войну Германии 6 апреля 1917 года, но их военная и финансовая помощь странам-союзницам в Первой мировой войне началась значительно раньше.

…заинтересоваться моими темами. - Ранее Л.Л. Толстой сокрушался о том, что одна из его лекций была запрещена властями. "…Прежде, чем оставить Японию, интересно вспомнить об одном случае, характером для японского правительства. Оно мне не разрешило читать в Японии, а тем менее в провинциальных городах мою лекцию: "Задачи всеобщего мира человечества". Эта тема слишком революционная для того, чтобы о ней можно было говорить в стране Микадо. Бывший японский посол в России виконт Мотоно "просил" меня воздержаться от этой лекции, поэтому я ограничился лекцией об отце. …" - Там же, 30 августа 1918 года, № 5. С. 4.

…в стране Микадо. - Древний титул японского императора - светского верховного повелителя Японии - означал буквально высокие ворота и распространялся не только на дом, но и на двор, государство при данном монархе. Императором Японии с 1912 года был Ёсихито (1879‑1926), получивший после смерти титул Тайсё, что означало "высшая справедливость".

…виконт Итиро Мотоно (1862‑1918) представлял японское правительство с 1908 по 1916 год. Осенью 1916 года он был назначен министром иностранных дел и исполнял эту обязанность до конца жизни. Т.к. на момент выхода этого очерка из печати Итиро Мотоно был жив (он умер 17 сентября 1918 года), Л.Л. Толстой крайне осторожно упомянул его имя, стремясь ничем не раздражать новые российские власти.

…ездить с переводчиком я закаялся. - См. об этом выше в примеч. 72.

…с … маркизом Окума… - маркиз Окума Сигэнобу (1838‑1922) заинтересовал Л.Л. Толстого как успешный политик, дипломат, педагог и финансист. Глава партии конституционных реформ, он неоднократно стоял во главе правительства. Последний раз это было с 1914 по октябрь 1916 года.

… Тераучи… - точнее, Тэраути Масатакэ (1852‑1919), премьер‑министр Японии с октября 1916 по сентябрь 1918 года.

85. Гонолулу - административный центр и порт на острове Оаху в Тихом океане. В очерках Л.Л. Толстого ему уделено немного места: "… Гонолулу - это дивное место, культурный уголок тропической природы. Он весь утопает в развесистых пальмах, акациях и фруктовых садах. Это городок, куда ездят отдыхать богатые американцы, это - торговый порт среди Тихого океана и станция отдыха для пассажиров океана. Здесь лето круглый год, морское купанье на великолепном пляже во все сезоны, превосходный климат, хотя немного сырая почва. Наш пароход, пока он причаливал, встретила целая куча молодых туземцев‑пловцов, нырявших, как неаполитанцы, за монетами.

Пассажиры бросали в море монетки, и эти люди‑рыбы, бронзовые и мускулистые, ныряли за ними и ловили в руки или рты.

Для островного городка, заброшенного среди океана, приход всякого парохода - целое событие. …

Еще Гонолулу славится своей музыкой и пением и пляской. Гонолулская гитара не такая, как наша, и дает полный, очень приятный звук. Пляска напоминает негритянский танец со всевозможными движениями тела, но гораздо более грациозными. Гавайские острова, их всего пять, мало населены пока. По ним гуляют олени, на них чудная охота и жители теперь настолько цивилизовались, что уже не опасны для белых, как были недавно. В Гонолулу стояли два германских судна, только что задержанные американскими властями. Война с Америкой была уже на волоске. Немецкие капитаны угольщиков протестовали. Но напрасно. …" - Там же, 3 сентября 1918 года, № 8. С. 4; 4 сентября 1918 года, № 9. С. 4.

86. Л.Л. Толстой ошибся: А.Ф. Керенский (см. о нем примеч. 112 к Главе 3 Книги II) 1 марта 1917 года стал министром юстиции и исполнял эти обязанности вплоть до 2 мая 1917 года, когда - в силу обстоятельств - ему был вручен портфель военного и морского министра. Только с 7 июля 1917 года А.Ф. Керенский принял на себя всю полноту власти в качестве министра‑президента России. - См.: Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М.: Республика, 1993. С. 143, 185, 204.

87. Манифест об отречении Государя Императора Николая II был подписан днем 2 марта 1917 года.

"Манифест Николая II

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжелое испытание. Начавшиеся народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Жестокий враг напрягает последние силы и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно с славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России сочли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной Думой признали мы за благо отречься от престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол Государства Российского.

Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу во имя горячо любимой родины.

Призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним - повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний помочь ему вместе с представителями народа вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.

Да поможет Господь Бог России.

Н и к о л а й.

2‑го марта 1917 г. 15 час.

В гор. Пскове.

Скрепил Министр Императорского Двора Фредерикс". - См.: Новое время. Пг., 5/18 марта 1917 года, № 14719. С. 1.

Документ, полный драматизма и предчувствия непоправимой беды, был обречен остаться не услышанным. Он появился на страницах газет через несколько дней, в другой стране, с другими правителями и другими подданными.

3 марта 1917 года в Петрограде великий князь Михаил Александрович Романов (1878-1918), не вступая в царствование, "отказался от власти впредь до решения Учредительного Собрания о форме правления в России". - Там же. См. также: Дневники Императора Николая II… С. 625; Чернышова-Мельник Н. Отрекшийся от престола: Жизнь и любовь Михаила Романова. М.: ЭНАС, 2009. С. 355-359.

В тот же день, 3 марта 1917 года появилась Декларация Временного правительства, из которой следовало, что крушение монархии в России состоялось. - См.: Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте… С. 147.

По иронии судьбы, общественное мнение в европейских странах с сочувствием встретило известие о революции в России. - См.: Sarolea Ch. The meaning of the Russian Revolution //The Review of Reviews. Lnd., April 1917. Vol. LV, no. 328. P. 363-369; Russia's glorious revolution //Ibid. May 1917. Vol. LV, no. 329. P. 468-469; etc.

88. "Скажите "да"" (фр.).

89. "В Гонолулу самое интересное это - лучший в мире аквариум. Я видел его и он, действительно, производит удивительное впечатление. Вы видите подводную жизнь океана, такие поразительные экземпляры рыб всех сортов, что составляете себе в первый раз в жизни некоторое представление о том разнообразии живых, причудливых существ, обитающих на дне морском. Чего, чего тут только нет. Каких только цветов и красок, каких только типов. Вот семья рыб с типом монгольским, японским или китайским. Вот компания, похожая на птиц, с какими‑то перьями на головах, как у павлинов. Вот гады разных размеров и строений. Вот пестрые рыбки, желтые с белым и черные с красным и т.д.

И все это живое, с умными глазами, все это в миллиардах миллиардов водится на дне громадного водного пространства на земном шаре. Чувствуется громадность жизни вообще, глядя на этот крошечный, но чудесный образчик Океании, и чувствуется рядом с этой громадностью мелочность наших житейских человеческих дрязг, включая, прежде всего, войну. …". - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 4 сентября 1918 года, № 9. С. 4.

90. См. III‑ю книгу "Lungarno". Гл. 20. - Примеч. Л.Л. Толстого.

В очерках Л.Л. Толстой действительно всерьез начал обсуждение этой темы. "… Впрочем, пора рассказать вам о переезде через океан и потому вернусь на "Сибериа‑Мару". Все названия японских пароходов кончаются словом Мару. Наш был Сибериа в честь Сибири.

Я сказал вначале о той бодрости духа, какую испытывают путешественники, двигаясь с запада на восток. Я начал испытывать эту бодрость уже с первых дней вместе со всеми. Когда же настали для нас две среды, я уже совсем ожил и помолодел духом и телом. Нет, без шуток, вот какие мысли возникли в голове по поводу этого удивительного явления: "Простите, что я отвлекусь и прочтите следующую теорию бессмертия.

К Солнцу.

Бессмертие во времени лежит в движении навстречу Восходящему Солнцу.

Все путешественники знают, что, когда они идут на Запад, вслед за заходящим солнцем, самочувствие их подавленно. Когда же, напротив, они идут на Восток, навстречу восходящему Солнцу, - самочувствие их радостное.

То же испытал и я.

От чего это зависит? Двигаясь, например, из Петрограда на Владивосток и дальше от Японии к Сан‑Франциско через Тихий Океан, вы должны постоянно передвигать стрелку ваших часов вперед. На Востоке солнце поднялось выше. При продолжительном следовании на восток вы иногда передвигаете часовую стрелку на целый день. Так, например, во время моего переезда через Тихий Океан у нас на пароходе было две среды в неделе. Стрелка была передвинута более, чем на 12‑ть часов, и тогда, чтобы не нарушать счета дней недели, были объявлены, на выгаданные движением на Восток часы, две среды.

Прожив эти выгаданные часы, добытые движением на Восток, мы вновь вошли в обычный четверг. Целый день был подарен нам Солнцем. Целый лишний день, который незаметно для каждого из нас был вычтен из нашего возраста или прибавлен к нашим жизням. На один день мы все помолодели, мы получили двойную порцию солнечного света.

Если бы мы двигались на запад, было бы обратное. Часовая стрелка передвигалась бы назад. Солнце на Западе ниже. Мы бы теряли для наших жизней запасы солнечных лучей и теряли бы дни. У нас совсем не было бы среды в неделе. У нас была бы отнята в нашей жизни целая дневная порция света. Мы фактически прожили бы день, но стрелка часов, передвинутая назад, показала бы нам, что мы его не прожили, а потеряли. Мы бы не помолодели, а состарились на целый день. Целый лишний день был бы выброшен из нашей жизни вследствие того, что мы потеряли дневную порцию света, двигаясь туда, куда ушло солнце, а не навстречу ему.

Если бы мы могли в один час с какой‑нибудь его точки опоясать земной шар с Востока на Запад, мы, мы, вероятно, почувствовали бы себя очень скверно. Нужно было бы передвинуть стрелку наших часов почти на целые сутки назад. Выехав с этой точки в среду утром в 6 часов, мы бы оказались на ней во вторник в 7 часов утра. Мы бы потеряли почти сутки нашей жизни. Потеряли бы сутки света. Мы двигались на Запад. Часы передвигались назад. Мы уходили от лучей Восходящего Солнца. Мы шли против движения земли против своей оси, мы шли к мраку, мы прожили час, но потеряли сутки. Когда для того, чтобы восстановить правильный счет дней недели, нам нужно было выкинуть среду из недели и прямо считать за вторником четверг, то значило бы, что из нашей жизни был бы выброшен целый лишний день, который мы никогда не жили. Мы бы постарели.

Представьте себе, что сегодня вторник, и вдруг оказывается. Что завтра не среда, а четверг, что после четверга не пятница, а суббота. Вместо 7[‑ми] дней в неделе было бы три или четыре. Остальные бы выкидывались. Наш год сократился бы вдвое. Наоборот, как мы видели при нашем движении на Восток. Наши часы, то есть время передвигалось вперед и в связи с этим и наши жизни постоянно удлинялись. Мы движением к солнцу наверстывали целые новые дни.

Возьмем такой пример. Опояшем земной шар мысленной лентой и разделим эту ленту на части, на три равные части по его экватору. Положим, что мы двигаемся по этой ленте с Запада [на] Восток с такой скоростью, что мы достигаем конечной точки первой части ленты в четыре часа, второй в 4 часа и третьей в 4 часа. Мы выехали с начальной точки первой части ленты в 6 часов утра в среду и приехали на конечную точку первой части ленты в 4 часа времени, то есть в 10 часов утра по нашим часам. Между тем на этой точке не 10 [часов] утра, а уже 6 часов вечера. Мы тогда выгадали бы 8 часов солнечного света в 4 часа. То же [самое] на второй и третьей частях ленты. Значит, опоясав всю ленту в 12 часов, мы выиграли 24 часа, три раза по 8 часов. Иначе сказать, в 12 часов мы выиграли 24 часа, а в 24 часа мы выиграли бы 48 часов. То есть мы бы помолодели в каждые сутки на двое суток. Наша жизнь удлинилась бы на двое суток после каждого такого путешествия вокруг земли навстречу Солнцу. У нас было бы три четверга и так далее.

А если бы мы постоянно двигались вокруг земли на Восток даже с указанной скоростью, мы бы никогда во времени по часам не состарились.

Так как человечество с каждым днем находит все более и более быстрые способы передвижения, - аэропланы, пароходы, железные дороги и т.д., - то можно предполагать, что этот прогресс уже не остановится. Возможность бессмертия человека, во всяком случае, во времени не подлежит для меня поэтому никакому сомнению. Что будет с его телом, материей, - это другой вопрос. Но, как мне кажется, человек и телом, то есть материально, - безгранично приспособляется к движению, как современные авиаторы, например, и потому, если во времени он найдет бессмертие, он найдет его в материи.

Вывод из этих мыслей тот, что надо двигаться и предпочтительней на Восток, а не на Запад. Вложенное в нас стремление и многие события истории подтверждают это.

Люди, по моим наблюдениям, сделавшие путешествие вокруг земли, двигаясь на Восток, всегда возвращались из этого путешествия поздоровевшими и помолодевшими.

Конечно, много условий нужно для здоровья и сохранения молодости. Но интересно все же установить математически, до какой степени влияет на нас движение на Восток["].

Может быть. Все это покажется смешным. Мне это казалось интересным и потому я поместил здесь эти мнения.

Итак, у нас на пароходе было две среды. …" - Там же, 2 сентября 1918 года, № 7. С. 4; 3 сентября 1918 года, № 8. С. 4.

…"Сибериа‑Мару". - О японском пароходе "Siberia Maru", cпущенном на воду в 1901 году и принадлежавшем в годы Первой мировой войны атлантическому пароходству (The Atlantic transport line), cм.: www.combinedfleet.com/Siberia_t.htm.

91. Л.Л. Толстой ошибся: путешествие длилось две недели. В очерках, которые печатались после возвращения Л.Л. Толстого в Россию, точно указана продолжительность плавания: "… От Гонолулу до Сан‑Франциско расстояние больше, чем от Йокогамы до Гонолулу, и мы его прошли в 14 дней.

Говорили, что в океане были немецкие рейдеры - трехмачтовые суда с вооружением - и подводные лодки, но это оказалось пока неправдой.

На пароходе по вечерам устраивались представления кинематографа на палубе для всех классов, а для пассажиров I и II класса были вечера и концерты, которые они сами организовали. Администрация японских пассажирских пароходов Тихого океана делает все для того, чтобы можно было искренне похвалить их и пожелать вновь взять их для переезда. Пастор с Филиппин читал лекцию о Филиппинах, очень интересно иллюстрируя ее [проекционным] фонарем.

С нами ехало несколько американских миссионеров обоего пола из Индии. Я расспрашивал их об их успехах в Кашмире. Вынес впечатление, что христианство в Индии вообще успех имеет слабый. …". - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 4 сентября 1918 года, № 9. С. 4.

…рейдеры… - военные корабли, ведущие самостоятельные боевые действия по уничтожению пассажирских и торговых судов, а также военного транспорта; от raider (англ.).

92. Зачеркнуто Л.Л. Толстым в окончательном варианте текста. Воспроизвожу эту фразу для того, чтобы показать не только движение мысли автора, но и степень достоверности его воспоминаний. - В.А.

93. В конце марта 1917 года Л.Л. Толстой писал матери:

"Сан‑Франциско

28 марта 1917 г<ода>

Дорогая мамаша,

Вот откуда пишу Вам, милая, неожиданно для себя и всех. Я в Америке вместе с братом Ильей, который тоже в Сан‑Франциско сейчас, читает лекции и говорит речи. О себе не хочется пока говорить. Все еще только одни надежды и потом усталость после длинного морского пути через Тихий Океан.

У меня к Вам большая просьба. Так как я хочу остаться здесь <на>долго и работать до тех пор, пока не заработаю нужных мне средств, то я хотел бы получить сюда из России возможно скорее все мои сочинения для перевода их на английский язык и издания здесь в журналах и отдельно. Будьте добры собрать все, что есть моего в Ясной Поляне, кроме книг о Швеции и Голодных годов, и прислать мне по адресу: Северо-Америк<анские> Соедин<енные> Штаты. Сан‑Франциско. America, S<an>‑Francisco 720. Jones Street. Near Sutter. Luxor Hotel. Apartments Count Leo Tolstoi.

Из сочинений моих пришлите заказной посылкой, хорошо упакованной в клеенку и с ясной надписью на ней следующее: "Мы проснемся" (это в оставленных мной в Ясной <Поляне> бумагах); мелкие рассказы, напечатанные за жизнь мою в Ясной в "Огоньке" и в <журнале> "Весь мир". Это там же, в бумагах. Затем "Драматические Сочинения", затем "Прелюдия Шопена" и др<угое>: <">Моя Гигиена<">, <">Яша Полянов<"> и детские рассказы и все, что найдется, кроме этого.

На днях начинаю здесь лекции о задачах всеобщего мира после войны. Здоров, но утомлен. Жизнь кипит вокруг. Нанял себе дешевое меблированное помещение.

Встретил здесь Пауло Трубецкого, с которым сегодня завтракал. О России читаем телеграммы ежечасно. Интерес к ней громадный. Бог поможет, я найду здесь большие симпатии с моими искренними и широкими взглядами. Обнимаю, целую всех и люблю.

Ваш Лева".

- ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14634. Л. 1‑2 об. Автограф.

94. Возможно, речь идет о семье одного из наследников сахарной империи, которую с 50‑х годов на западном побережье Америки создавал выходец из Германии Клаус Шпреклз (Spreckels; 1828‑1908). После его смерти дело перешло к трем его сыновьям, из которых средний, Адольф Б. Шпреклз (Spreckels; 1857‑1924), благодаря женитьбе на красавице, постепенно стал одним из самых знаменитых людей в городе. Победительница одного из первых конкурсов красоты, датчанка-аристократка по происхождению, Альма де Бретевиль (Bretteville; 1881‑1968) к этому времени побывала в разных странах мира и познакомилась со многими деятелями искусства, среди которых был и О. Роден. В ее музейном собрании были многие его работы, часть которых позднее была передана городу. - См.: Benét J. A guide to San Francisco and the bay region. N.Y., 1963. P. 169‑171.

Можно предположить, что Паоло Трубецкой был знаком с членами семьи Адольфа Б. Шпреклза и участвовал в проводимых его женой благотворительных акциях. Однако никаких достоверных данных об этом найти не удалось. - См.: Craig Ch. Spreckels [née de Bretteville], Alma Emma: Philanthropist, socialite, and patron of the arts //Encyclopedia of San Francisco (www.sfhistoryencyclopedia.com/…/spreckel…)

95. Точнее, Элин (см. о ней примеч. 142 к Главе 19 Книги I).

96. И.Л. Толстой покинул Петроград и отправился в США 2 ноября 1916 года. - См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 589 (см. также выше в примеч. 65).

C декабря 1916 года начались его выступления с лекциями об отце в разных городах Америки. - См.: Fort Wayne Journal‑Gazette. Fort Wayne, Indiana. January 9, 1917. P. 5; Count Ilya Tolstoy son of Leo Tolstoy tours country telling of his father's work //Frederick News‑Post. Frederick, Maryland. January 12, 1917. P. 7; etc.

В Нью‑Йорке власти на всякий случай отменили выступление И.Л. Толстого в Колумбийском университете, но запрет только усилил интерес публики к рассказам сына Льва Толстого. В конце концов ему были предоставлены лучшие залы, в том числе один из залов Карнеги‑холла. - См.: Lecture by Tolstoy's son: Count Ilya to tell of father's ideals and his family life //The New York Times. January 18, 1917; Son sees prophecy in Tolstoy's work… //Ibid. January 20, 1917; Count Ilya Tolstoy and his father //The Outlook. February 21, 1917. P. 308; etc.

97. Л.Л. Толстой ошибся: театра под названием "Водевиль" в Сан‑Франциско не было. Однако в городе было несколько театров, в которых ставили водевили: "The South San Francisco Opera House", "Brown's Opera House" и "The Pantages Theatre". Вероятно, в одном из них и выступал И.Л. Толстой (http://cinematreasures.org/theaters/17282)
(http://en.wikipedia.org/wiki/Victoria_Theatre,_San_Francisco)
(http://www.nps.gov/nr/feature/presmonth/2011/South_San_Francisco_Opera_House.htm))

98. В мае 1917 года И.Л. Толстой вернулся в Россию и, не дожидаясь развода, вместе с Надеждой Клеменьевной Катульской (по первому мужу - Паршиной; 1884‑1946) осенью 1917 года покинул Россию. Достоверно известно, что еще 20 сентября 1917 года он был еще в России. - См.: Толстой И., Светана-Толстая С. Пути и судьбы: Из семейной хроники. М.: Икар, 1998. С. 134.

Софья Николаевна Толстая (урожд. Философова; 1867‑1934) болезненно отнеслась к уходу мужа, долгое время не давала согласия на развод, хотя семья распалась много лет назад. В конце декабря 1921 года И.Л. Толстой писал старшей сестре Т.Л. Сухотиной-Толстой: "<…> Я получил развод и женился гражд<анским> браком на Наде. Живем, любим друг друга. Оба осиротелые держимся друг за дружку. Существую лекциями. Работа ужасно тяжелая, все время в дороге, в вагоне, в гостинице, и так почти каждый день всю зиму. Нервы истрепались ужасно, а бросить нельзя. Жить надо. <…>" - ОР ГМТ. Архив Т.Л. Сухотиной-Толстой. Кп‑23113/₄, № [1]. Л. 1. Автограф.

99. Так Л.Л. Толстой транскрибировал bungalow - дом с верандой (англ.)

100. Точнее, Баба (см. о нем и его последователях‑бабидах в примеч. 137 к Главе 4 Книги II).

101. Аристократ по происхождению, французский историк, социолог, мемуарист Жозеф Артюр де Гобино (Gobineau; 1816‑1882) с 1849 года состоял на дипломатической службе. Длительное изучение разных народов способствовало тому, что Ж.А. Гобино стал одним из наиболее убежденных и последовательных теоретиков расизма. - См.: Гобино Ж.А. Опыт о неравенстве человеческих рас. М.: Одиссей; Олма‑пресс, 2001.

Л.Л. Толстой ссылается на этнографическое исследование бабизма в его книге "Религии и философии Центральной Азии". - См.: Gobineau J.A. Les religions et les philosophies dans l'Asie centrale. Paris, 1866. P. 141‑194, 308‑358.

В Ясной Поляне знали и другие работы Ж. Гобино, например, "Психологию социализма" ("Psychologie du socialisme". Paris, 1905). - См.: Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне… Т. 3. Ч. 1. С. 651.

102. Известно, что в мае 1916 года Л.Л. Толстой завершил работу над лекцией, специально посвященной этой проблеме, - "Единое человечество (Как уничтожить бедствия и страдания настоящего и приблизиться к братству и вечному миру народов)". Один из выводов автор сформулировал так: "<…> Долой все, что грязнит мир и выводит человека из истинных законов его существа, и да здравствует все, служащее человеку помощью исполнять эти <…> законы единства мира. <…>" - ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого, п. 6, № 62. Л. 108. Черновой автограф. См. также: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 434‑436.

103. Точнее, в Калифорнийском писательском клубе (California Writers Club), который был открыт в Бёрклине в 1909 году при участии Джека Лондона (London; 1876‑1916). - См.: Atherton G. My San Francisco: A wayward biography. N.Y., 1946. P. 110, 114, 190.

104. И.Л. Толстой в годы Первой мировой войны был военным корреспондентом на австрийском участке фронта. - См.: Толстой С.М. Древо жизни… С. 271‑272; Tolstoy-Miloslavsky D. The Tolstoys… P. 79.

В конце 1916 года в Нью‑Йорке вышла его книга рассказов и очерков "Visions", которая, к сожалению, по многим причинам не стала заметным событием. - См.: Sees radicalism as Russia's danger: Count Tolstoy fears socialism may lead to anarchy and back to absolutism //New York Times. April 21, 1917; Tolstoy seeks accounting //Ibid. May 30, 1918.

105. В очерках, опубликованных вскоре после возвращения в Петроград, Л.Л. Толстой так описал свое впечатление от Сан‑Франциско: "… Сан‑Франциско очень красив со стороны моря, расположенный на зеленых, чистоплотных холмах, освещенный ярким солнцем.

Вот прибрежные батареи, вот доки, вот белые здания, оставшиеся от всемирной выставки. Американские власти тщательно контролируют пассажиров. Ни на волос нельзя отступить от закона. Наконец, выпускают на берег. Как и в Нью-Йорке, большие буквы всего алфавита под навесом указывают, где ваш багаж.

В городе движение и суета на главных торговых улицах и, напротив, мир и тишина тут же немного подальше и повыше в гористых кварталах, где живет буржуазия.

Сан-Франциско славится своей веселой шумной жизнью. Здесь многие живут в постоянных удовольствиях и развлечениях, - музыка, игра, театры, обеды, завтраки, вечера. Вулканический климат возбуждает. Сан-Франциско - порт богатой Калифорнии на пути в глубь Канады и обеих Америк, северной и южной, славится еще своей бойкой промышленностью и торговлей. Но здесь есть интереснейшие общества людей всех классов, начиная от рабочего и кончая учеными и писателями. Отелей в городе пропасть всех цен и величин. Все эти отели полны постоянно, но, кроме них, в разных кварталах Сан-Франциско сдаются помесячно квартирки, очень удобные для жизни. В этих квартирках есть все удобства - электричество, газ, постели, на день поднимающиеся и уходящие в виде шкафа в стенку, ванны и т.д. Легко можно жить в такой квартирке без прислуги и время уходит мало на приготовление себе пищи и уборку.

Кроме удобств дома, вы в магазинах получаете дешево хлеб, готовое к употреблению мясо и множество консервов всех сортов, чудные фрукты, вино, прованское и сливочное масло.

В Сан-Франциско я несколько раз читал мою лекцию: "Задачи всеобщего мира". Особенно приятно было говорить в клубе журналистов и писателей за завтраком, гостем которого я был. Провожая меня, члены клуба, передовые люди города жали мне руку и говорили, что высказанные взгляды напоминают им учение персидского ученого Баба о единстве мира и людей и необходимости создать единое мудрое и доброе правительство для всех народов. Люди едины в духе и плоти. Законы человеческие, писанные людьми, не соответствуют истинным законам нашей единой души и единого тела. Задача - создать всемирное законодательство, соответствующее им.

В Сан-Франциско встретил я случайно моего родного брата Илью и скульптора Паоло Трубецкого, автора памятника Александру III. Трубецкой работал над своими портретами-статуэтками, зарабатывая большие деньги. Кроме того, была открыта в городе выставка его вещей. На выставке была выставлена одна его чудесная вещица под названием "За что вы меня едите?". Прелестный барашек, сделанный с натуры.

Было приятно встретить так далеко за морем брата и друга, и мы с ними проводили свободное время. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 4 сентября 1918 года, № 9. С. 4; 6 сентября 1918 года, № 10. С. 4.

106. См. об этом более подробно в Книге III.

107. Впечатление от Чикаго было менее ясным: "… После Сан‑Франциско Чикаго мне не понравился. Настроение в нем в связи с войной было удрученное. В нем, как известно, очень много немцев. Это по величине четвертый немецкий город в мире. И тамошние немцы, конечно, всеми силами противились тогда вмешательству Соединенных Штатов в мировую свалку.

По внешнему виду и климату Чикаго также совсем не то, что Сан‑Франциско. Он скучнее, тяжелей и вообще менее симпатичен. Личное впечатление много значит в суждениях о чем‑либо и потому я могу ошибиться. Для многих Чикаго, м[ожет] б[ыть], лучший город в свете, но я поспешил из него уехать дальше в знакомый мне Нью‑Йорк, где у меня были знакомые и друзья. …" - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 6 сентября 1918 года, № 10. С. 4.

108. Хозяином отеля "Лафайет" был Раймонд Ортейг (Orteig; 1870‑1939), который действительно неоднократно учреждал приз за беспосадочный перелет из Нью-Йорка во Францию, но до 1927 года это никому сделать не удавалось. - См.: Dictionary of American History… Vol. I. P. 35‑36; Vol. III. P. 280 (см. ниже примеч. 109).

109. Л.Л. Толстой ошибся: первый беспосадочный перелет через Атлантику американский пилот Чарльз Линдберг (Lindbergh; 1902‑1974) совершил 20‑21 мая 1927 года. Среди встречавших Линдберга в Париже был и владелец двух отелей в Нью-Йорке Раймонд Ортейг. - См.: Новое русское слово. Нью‑Йорк, 22 мая 1927 года, № 5229. С. 1; 29 мая 1927 года, № 5236. С. 5.

Он учредил эту награду за беспосадочный полет еще в 1919 году, но только 16 июня 1927 года приз Р. Ортейга в 25.000 долларов был вручен Ч. Линдбергу. - См.: Lindbergh Ch.A. The Spirit of Louis. N.Y., 1975. P. 138, 213‑228. См. также: Emerson E. Hoover and his times: Looking back through the years. N.Y., 1932. P. 223‑226; Ross W.S. The last hero: Charles A. Lindbergh. N.Y.; Lnd.: Harper & Row, 1968. P. 79‑80, 118‑119, 136‑137.

110. Л.Л. Толстой приехал в Нью‑Йорк в конце апреля 1917 года. Американские журналисты встретились с сыновьями Л.Н. Толстого и обнаружили несходство их позиций по отношению к войне и революции. - См.: Sees radicalism as Russia's danger: Count Tolstoy fears socialism may lead to anarchy and back to absolutism //The New York Times. April 21, 1917.

111. Может быть, именно поэтому Л.Л. Толстой крайне негативно отозвался как о жителях Нью‑Йорка, так и обо всех американцах. В заключительном фрагменте очерка, опубликованного год спустя, он писал: "… скажу откровенно, Нью‑Йорк разочаровал меня в эту поездку, так же, как вся Америка вообще, и я вынес из нее тяжелое неприятное чувство.

Американцев отдельных я люблю. Многие из них прекрасные люди, но общее впечатление от [Соединенных] Штатов на этот раз было глубоко отрицательное.

Это народ грубый, низкопробный, настолько мало духовно и нравственно цивилизованный в своей массе, что становится прямо обидно за человека. Только одна погоня за деньгами, все сведено в одной только "бизнес", все вертится около доллара и тех внешних грубых удовольствий, какие он может дать.

Ни свежей умной литературы, ни свежего, живого слова в прессе, ни искусства, ни музыки в смысле самобытного творчества.

В ежедневной жизни то же самое. Все соразмерено, все [на]спех и суета, все материально неинтересно, плоско, низменно.

С утра до вечера одно и то же и завтра то же, что сегодня. Утром завтраки, газета (и то и другое безвкусное и бессодержательное), потом беготня за долларом, бесконечное посещение разных контор, банков, учреждений, вечером плохой обед, плохой кинематограф, до того плохой, что чувствуешь себя одураченным, потом нездоровый, но крепкий сон и опять сначала наутро.

И все так. Все бездушно, глупо, бездарно, начиная с низов и кончая верхами, религиозной жизнью, например. Я, кажется, осуждаю. Нет, я не осуждаю никого, я не осуждаю американцев, а их жизнь, склад ее. Мне пришлось высказать за это пребывание в Нью‑Йорке мое впечатление одному из журналистов самой большой газеты "Нью‑Йорк Таймз". Он поместил мое суждение целиком и вся Америка прочла его. Я сказал, что нет менее цивилизованной нации на свете, чем американская, что они самые настоящие, самые отъявленные дикари. И что удивительнее всего, многие американцы подхватили это мнение и соглашались с ним вполне. Оно было перепечатано повсюду и когда чопорные светские американки потом встречали меня, они осторожно говорили: "Я читала ваше мнение об Америке и американцах, оно не высокое".

Я отвечал на это, что я высказал это мнение искренно именно потому, что люблю американцев и хотел бы показать им слабые стороны.

- О, мы их знаем, - тогда пр[о]и[с]ходило обычное продолжение разговора, - и вы правы.

У американцев нет исторических традиций. У них нет преемственности истории. У них нет почвы старой, древней, почвы прошлых веков, как в Европе. Кроме того, они до того извратились формами своего настоящего, наживой, суетой, пустяками, погоней за пустыми внешними потребностями, что ту слабую искру ума и таланта народного, которая, конечно, все еще теплится в его глубинах, они всячески заглушают и не дают ей разгореться в умственный истинно духовный огонь". - См.: Толстой Л.Л. Вокруг света во время войны и революции… //Весточка… Пг., 6 сентября 1918 года, № 10. С. 4.

112. Л.Л. Толстой ошибся: цитируемые строки принадлежат не князю Петру Андреевичу Вяземскому (1792-1878), а Федору Ивановичу Тютчеву (1803‑1873). Одно из его стихотворений 30‑х годов начинается так:

Из края в край, из града в град

Судьба, как вихрь, людей метет,

И рад ли ты, или не рад,

Что нужды ей?.. Вперед, вперед! …

- См.: Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений ("Библиотека поэта: Большая серия"). 3‑е изд. Л.: Сов. писатель, 1987. С. 132‑133.

113. В августе 1895 года Л.Н. Толстой привлек внимание к духоборам, которых царское правительство подвергло гонениям, и способствовал их переселению в Канаду, согласившуюся принять в течение нескольких лет тысячи семей. - См.: Л.Н. Толстой и П.В. Веригин. Переписка /[Издание подгот. Л.Д. Громова‑Опульская; Отв. редактор А.А. Донсков]. СПб.: Дмитрий Буланин, 1995; Sergei Tolstoy and the Doukhobors: A journey to Canada: [Diary and correspondence] = Сергей Толстой и духоборцы: путешествие в Канаду: [Дневник и переписка /Compiled by T. Nikiforova]; Edited by A. Donskov; [Translated by J. Woodsworth]. Текст рус.; англ. Ottawa, 1998; Симкин Л. Путешествия духоборов //Новый мир. М., 2011, № 1. С. 132‑144; Сулержицкий Л. В Америку с духоборами (Из записной книжки). М.: Посредник, 1905; etc.

114. "Messageries Maritimes" - "Морские перевозки" (фр.) - самое большое французское пароходное общество, основанное императором Наполеоном III (Шарлем Луи Наполеоном Бонапартом; Napoléon III; 1808‑1873) в 1851 году. Одна из баз пассажирского флота находилась в Марселе. - См.: Энциклопедический словарь… Т. XIX. С. 145; Messageries Maritimes: Voyages autour du Monde. Paris, [1925]. P. 7‑8, 18.

Новый пароход "Porthos" ("Портос") был спущен на воду в 1915 году и плавал вплоть до 1942 года, когда он подорвался на мине.

115. Накануне отъезда из Йокогамы Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну коротенькое письмо:

"Еду сегодня в Шанхай по делам. Оттуда напишу адрес. Можно телеграфировать туда так: <"Китай.> Шанхай<.> Русское Консульство<,> мне.

Здоров. Ничего не знаю обо всех вас уже давно.

Лева.

12 июля 1917 <года>. - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14695. Л. 1. Автограф.

116. В странах Восточной и Юго-Восточной Азии с 30‑х годов XIX века так называют тех несчастных, кто вынужден браться за любую работу за пределами родины; буквально - искать заработки (тамильск.).

117. "Где оружие? Где оружие?" (фр.)

118. Калька с английского Hong Kong. В русской транскрипции более привычно: Гонконг.

119. Интерес к китайской философии, возникший в ранней юности Л.Л. Толстого (см. в примеч. 51 к Главе 3 Книги I), с годами только усиливался. В мыслях Конфуция (см. о нем выше в примеч. 72) он иногда находил успокоение от невзгод. См. об этом подробнее в Книге III "Лунгарно".

120. Le pousse‑pousse - колясочка рикши (фр.)

121. Джины или джин‑рикши - это люди-скороходы, везущие маленькие повозки или одноместные кареты (djin‑richi‑cha). Их нанимают на часы или на определенное расстояние.

Один из путешественников писал о них так: "… На корабле мы привыкли называть их просто djin; это более кратко и более подходит к этим людям - бегунам, вечно находящимся в быстром движении, словно чертенята. …" - См.: Лоти П. Японские негативы (Осенние картинки). СПб., 1904. С. 10 (см. о нем ниже примеч. 129).

А вот зарисовка японского города конца XIX века: "… Прежде всего вас поражает отсутствие лошадей на улицах: их заменяют люди, одеты они в короткие и изкие штаны, спускающиеся не ниже колен, и столь же узкие и короткие кофты, плотно обтягивающие их члены; на голове платочек, а в случае дождя - пробковая шляпа; мускулы их ног чрезычайно развиты и "джинерикма" (так! - В.А.) или курума с замечательной быстротой везет изящную, лаком крытую, коляску; он может сделать 10‑12 верст в час и вы заплатите ему 60‑65 коп[еек] за 12 часов. …" - См.: Япония и японцы /Составила Е.И. Булгакова. М., 1899. С. 6‑7. Курсив мой. - В.А.

В конце 20‑х годов джин‑рикшей застала в Японии и младшая сестра Л.Л. Толстого. - См.: Толстая А. Дочь… С. 484‑486.

122. Устаревшее название вьетнамцев, происходившее от названия части их страны: Аннам. - См.: Народы Земли: Геогр. очерки жизни человека на земле /Под редакцией А. Острогорского: В 3‑х томах. [СПб., 1903]. Т. I. С. 159, 163-165; Народы мира в нравах и обычаях: [Сборник]. Пг., 1916. С. 300-303.

123. Л.Л. Толстой имеет в виду американского евангелиста, основателя Оксфордской группы Фрэнка Натана Даниэля Бухмана (Buchman; 1878‑1961). В 20‑е годы он разработал программу нравственного совершенствования человека, в основе которой были четыре пункта: требование абсолютной честности (absolute honesty), абсолютной чистоты (absolute purity), абсолютного бескорыстия (absolute unselfishness) и безусловной любви (absolute love). В конце 30‑х годов бухманисты сделали акцент на нравственном разоружении человека и человечества (moral re‑armament). - См.: The encyclopedia Americana… Vol. 4. P. 678; The new encyclopædia Britannica… Vol. VII. P. 11‑12; Dictionary of American history… Vol. IV. P. 443; Vol. V. P. 511; Driberg T. The Mystery of moral re‑armament: A study of Frank Buchman and his movement. N.Y., 1965; Howard P. Frank Buchman's secret. Lnd., [1961]. См. также: Redfearn D. Tolstoy: Principles for a new world order. [Lnd., 1932].

124. Так называются полированные округлые самоцветы (хризоберилл и др.), у которых при повороте камня наблюдается переливающаяся зеленовато‑ или медово‑желтая световая полоса.

125. Магараджа - титул правителя индийского княжества; дословно - великий царь (санскрит.)

126. Священный камень Востока, самая редкая и ценная разновидность которого имеет цвет "голубиной крови": чисто‑красный с голубоватым или фиолетовым отливом.

127. Памятник индийской архитектуры первой половины XVII века - мавзолей султана Шах‑Джахана и его жены, Мумтаз‑и‑Махал; сооружен на берегу реки Джамна близ города Агра, который в XVI-XVII веках был столицей империи Великих Моголов.

К пятикупольному сооружению высотой 74 метра, с четырьмя миноретами по углам и стенами, выложенными белым мрамором с инкрустацией из самоцветов, примыкает сад с фонтанами и бассейном.

128. Для индуса осенью 1917 года это было целое состояние, т.к. по данным на 1916 год, 1 фунт стерлингов стоил 240 пенсов, а 1 рупия равнялась 16 пенсам. Следовательно, Магомет мог получить 75 рупей за пять фунтов. - См.: Зварич В.В. Нумизматический словарь. 4‑е изд. Львов: Вища школа, 1980. С. 149‑150, 182, 191.

129. Пьер Лоти (настоящее имя - Луи Мари Жюльен Вио [Viaud]; 1850‑1923) - французский писатель, член Французской академии с 1891 года; автор многих романов, очерков и путевых зарисовок. Особенным успехом у читателей разных стран пользовались его сочинения, действие которых происходит на Востоке. В частности, Л.Л. Толстой вспомнил одно из них: "Путь в Джайпур, столицу Раджпутанского округа, лежит через страну, постигнутую голодом. … Вы входите в городские ворота - перед вами встает вторая, внутренняя городская стена; на нежно-розовом фоне ее выступает тончайший белый скульптурный узор. Здесь, в городской черте, вы встречаете таких же странных людей, вид которых вас только что поразил при въезде в город. Все они напоминают обтянутых кожей скелетов. … Минуя вторые ворота, вы входите, наконец, в город, который внезапно встает перед вами во всем очаровании своей оригинальной красоты. Дома, башни, дворцы - все слилось сплошь в розовом цвете, на фоне которого рельефно выступают скульптурные украшения. Вам кажется, что этот чудный город весь построен из старинных камей. …

В своем рассказе я попробовал изобразить сказочную красоту наряду с Дантовскими ужасами розового города Джайпура, столицы Раджпутанского округа. …" - См.: Лоти П. Розовый город //Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 11/24 ноября 1900 года, № 8876. С. 6, 8.

130. С сентября 1881 года до конца жизни им был махараджа Савай Мадхо Синх II Бахадур (Sawai Madho Singh II Bahadur; 1861‑1922).

131. Возможно, речь идет об одном из главных праздников, который осенью, в период сбора урожая, отмечают в Индии приверженцы разных религий, - Виджаяда́шами. Он символизирует победу добра над злом. Верующие приносят кровавые жертвы богине‑матери Дурге, защищающей от бедности, голода и других бед, и просят её благословений на новый урожай. - См.: Индуизм. Джайнизм. Сикхизм: Словарь /[Составители Алаев Л.Б. и др.]. М.: Республика, 1996, С. 179‑180.

132. Мусульманский монах, большей частью нищенствующий и бродячий. В Индии их почитали как фокусников, заклинателей болезней, толкователей снов (араб.)

133. Мусульманский монах-аскет (перс.)

134. С 1881 года резидентами стали называть политических агентов при британской администрации того или иного города или штата. - См.: Clémentin-Ojha C. Le trident sur le palais: Une cabale anti‑vishnouite dans un royaume hindou à l'époque coloniale. Paris, 1999 (ceias.ehess.fr/docannexe.php?id=1459); Marchioness of Dufferin&Ava. Our viceregal life in India: Selections from my journal 1884‑1888: In 2 volumes. Lnd., 1889. Vol. I. P. 224, 241, 304, 307; Vol. II. P. 76, 81, 85.

С февраля 1916 по февраль 1922 года британским резидентом в Джайпуре был лейтенант-полковник Роберт Бенн (Robert Arthur Edward Benn), с конца XIX века находившийся на службе в Индии. - См.: Erdman J.L. Patrons and performers in Rajasthan: The subtle tradition. Delhi, 1985. P. 103; Ellinwood D.W.C. Between two worlds: A Rajput officer in the Indian army: 1905‑1921. Lnd., 2005. P. 659.

Память о старом резиденте сохранилась даже у тех, кто не помнил его имени. - См.: Rajasthan /Text by S. Ninan; Photographs by S. Shankar. New Delhi, 1980. P. 60.

135. Магараджа Фатех Синх Бахадур (Fateh Singh Bahadur; 1849-1930) правил Удайпуром с 1884 года до конца жизни.

136. Дом для гостей (англ.)

137. Это не совсем так. События, о которых вспоминал Л.Л. Толстой, относились вероятно, уже к осени 1917 года (см. выше примеч. 110), а Вера Истомина (= Северцова; см. о ней примеч. 133 к Главе 7 Книги I) скончалась раньше, в начале 1917 года. Упоминание об этом встречается в письме С.А. Толстой младшей дочери Александре от 24 февраля 1917 года. - См.: Толстой И., Светана-Толстая С. Пути и судьбы… С. 128.

138. Эта вынужденная мера была вызвана тем, что с 1‑го февраля 1917 года германское командование начало беспрецедентную охоту подводных лодок не только за военными кораблями противников, но и за торговыми и пассажирскими судами, а также плавучими госпиталями.

139. О ком из индийских скульпторов идет речь, установить не удалось.

140. Елена Петровна Блаватская (урожд. фон Хан; 1831‑1891) создала религиозно-мистическое учение, сложившееся под влиянием индийских религиозно-философских концепций жизни; в 1875 году она основала в Нью‑Йорке теософское общество. - См.: Мэрфи Г. Когда приходит рассвет: Жизнь и труды Елены Петровны Блаватской. [Челябинск], 1996.

Е.П. Блаватская неоднократно бывала в Индии: в 1879, 1880‑1881, 1884‑1885 годах. Когда именно и кем был сделан ее скульптурный портрет, установить не удалось.

141. Рабиндранат Тагор (1861‑1941) - индийский поэт, писатель, общественный и политический деятель. В феврале 1917 года он был в Японии, а позже отправился в Америку. - См.: Рабиндранат Тагор снова в Японии //Вестник Русско-Японского общества в Петрограде: Экон., полит. и научно‑лит. журнал. Пг., январь-апрель 1917 года, № 1‑4. С. 8.

142. Мохандах Карамчанд Ганди (1869‑1948) - один из крупнейших деятелей национально-освободительного движения Индии, обосновавший и проводивший в жизнь принцип ненасильственного сопротивления колониальным властям. Взгляды М.К. Ганди во многом формировались под влиянием идей Л.Н. Толстого. В Индии его называли Махатма - Великая душа. - См. подробнее: Шифман А.И. Лев Толстой и Восток… С. 160‑200.

143. Это был один из последних походов французского парохода "L'Australien", спущенного на воду в феврале 1889 года и подорвавшегося на мине 19 июля 1918 года.

144. Пенонг - порт на юге Австралии.

145. Религиозное учение, признающее источником познания интуицию, мистическое откровение (греч.).

146. Такова жизнь! (фр.)

147 Обрыв в рукописи. Конец листа оторван. - В.А.

148. Судьба рукописи этого романа неизвестна. Никаких сведений о нем найти не удалось.

149. На языке Толстых тонкий означало тонко чувствующий. См., например, письмо родным из Москвы в Ясную Поляну от 16 сентября 1886 года, которое 17‑тилетний гимназист Левушка Толстой начал так: "Теперь пишет тонкий мальчик. <…>" - ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 13787. Л. 2. Автограф. Курсив мой. - В.А.

150. См. о нем примеч. 48 к Главе 1 Книги II.

151. См. о нем примеч. 163 к Главе 19 Книги I.

152. См. подробнее об этом: Абросимова В. Зигзаги судьбы Льва Толстого-младшего (по архивным материалам) //Toronto Slavic Quarterly: Academic electronic journal in Slavic studies. Fall 2008, No. 26 (http://www.utoronto.ca/tsq/26/ambrosimova26.shtml).

153. Обрыв в рукописи. Конец листа оторван. - В.А.

Текст мемуаров здесь