Утром выхожу в кухню, а там улитка ползёт. Я её взял, выкинул в мусорное ведро и ушёл на работу.

Вернулся и сел к компьютеру. Встал, пошёл спать. Проснулся. Зашёл в кухню � улитка ползёт. Выкинyл её в мусорное ведро и ушёл на работу.

Опять пришёл с работы и сел к компьютеру. Встал, лёг спать. Проснулся. Зашёл в кухню � улитка ползёт.

 И тут я понял, что я слишком быстро двигаюсь. Я не пошёл на работу, я начал изучать окружающий мир.

Окружающий меня мир состоит из комнаты и кухни. Справа хлипкая дверь отделяет его от мира соседки, чьи дети самые громкие в мире. Слева за большим окном, обычно закрытом жалюзями, сливающаяся во взгляде в устоявшуюся картину неизведанная природа, где бродят хитрые опасные кошки, нежно мурлычат днём и громко вопят ночами, точат друг на друга страшные когти, защищают территорию. Около окна трижды поломанный и восстановленный из обломков стол с широкой столешницей. На столе его величество компьютер и по тёмному экрану пробегают разноцветные линии, сплетающиеся в ломаную неразбериху. Недопитый чай в стакане, кусок хлеба с крошками, настольная лампа, бумаги двухмесячной давности. Около стола, конечно, стул. За стулом красная тахта с перевёрнутым одеялом, очень жёлтый торшер, маленький полированный столик с двумя креслами, ковёр на полу, на столике задумчиво лежит веник. Ну, лежит. Так себе деталь.

Комната через оформленный аркой проём переходит в кухню.

В кухне же ещё проще: двухкомфорочная плита для приготовления яишницы, мойка с раковиной мыть сковородку, микроволновка � я ей не пользуюсь, над мойкой посудный шкаф. Ещё холодильник � он маленький и гудит. Внутри холодильника кетчуп для яишницы, яйца для яишницы, апельсин на всякий случай, лёд � сам по себе. Обеденный стол  накрыт светлой клеёнкой, на клеёнке чайник, вода в бутылках, в стеклянных ёмкостях кофе, соль и сахар. Окно из кухни выходит на тот же двор. А во дворе кошки смотрят друг на друга, не знают, выть или мяукать.

Пол. По полу улитка ползёт.

Я присмотрелся.

На кухне стена до половины покрыта коричневой плиткой. Газовая плита с  неряшливой белой поверхностью и дырчатыми крышечками для газа придавлена самовластно повторяющим её очертания тяжёлым чёрным прямоугольником.  У микроволновки с выдернутым из розетки штепселем зачем-то открыта дверца. Покрытие мойки состоит из перемежающихся чёрных и коричневых пятен, раковина жёлтая и на её дне новенькая дырчатая крышечка, защищающая сток. На столе около чайника лежит штопор. Кофе, сахар и соль стоят в каком-то беспорядке, соль вообще чуть ли не в миллиметре от края стола.

Внизу пол, и по нему ползёт улитка.

Я вдохнул глубже.

Коричневая плитка на стене расписана ромбиками. Клеёнка на столе не светлая, а серая, на ней цветочные узоры, край клеёнки с видимого конца стола загнут, и на нём скопилась пыль. На бутылочных этикетках кажущейся синей воды изображение очень рогатого козла. Сахар просыпан.

Внизу пол и по нему ползёт улитка.

Я вдохнул ещё глубже.

Узоры на клеёнке на самом деле не цветочные, а скорее абстрактные и сделаны белыми и тёмными точками, создающими сложные конструкции. Ромбики на стенной плитке заполнены извилистыми линиями. У козла на этикетке �Эйн Геди� печальная морда, если бы не рога, он был бы похож на волка. Волк-козёл одиноко стоит на фоне то ли радуги, то ли рассвета, в общем, чего-то радужного с синим. Рядом пририсована цифра  ï¿½два�.

Внизу пол и по нему ползёт улитка.

Я растерялся � мне не хватало зрения.

На рогах у волка-козла по три ответвления. Еле заметных линий в ромбиках на стенной плитке шестнадцать, края клеёнки на обеденном столе волнистые, на металлической поверхности штопора есть ржавое пятнышко.

Я с трудом отвёл взгляд � зачем столько подробностей в простых вещах?

Подошёл и открыл окно � наступала весна.

Всевозможных оттенков зелень, бесконечно повторяя листочками своё ш-ш-ш, задорно качалась под ветром, ловила солнечные блики.  Рябь воды в лужице гоняла кораблик из высохшего листа, прилетевшая пчела � полосатое упругое тельце, села на собранную из многих мелких цветочков вытянувшуюся к солнцу на тоненьком стебельке серенькую ладошку. Появившаяся дымчатая с переливами кошка, осторожно ступая мягкими лапами,  повернув голову, посмотрела длинными глазами, удивляясь:

� А что это за рожа в окне?

Прыгнула в зелёное ш-ш, мелькнула отставшим от тела хвостом.

Я вернулся взглядом � улитки не было. Я заглянул под стол, отодвинул холодильник, открыл дверцы под мойкой � нет. Нигде нет. Куда она делась? И откуда она вообще каждый раз появляется?

А вдруг она улетела? Улетучилась и всё? Исчезла с лёгким хлопком?

 Но разве такое бывает? А вдруг бывает? Может, мы живём в чудесном мире, но упрямо не замечаем его каждодневного волшебства. А если просто повернуть голову и прищуриться? Ну вот как я � смотрите!

 Я повернул голову и прищурился. Я улыбнулся. Я понял. Мне не нужно было больше окно. Я взлетел и опустился. Я исчез и появился. Я стал свободным, я, наконец, стал свободным.