"ОКНО" № 6 (9)

Оглавление

Архив

Авторам

Главная страница

 

 Стихопроза

Двадцать дней с Клодом Моне

Комбинаторный стих

Вере Оганисян

В окне окно: и сливочный, и белый, огонь горит, разъятый на верха, посеребренные, позолочённые и � низ, что навсегда в тени
Снег рифмуется с недорисованностью, с недоговоренностью; сотворение мира в белом и в синем Каждый цветок � точно остров, плывущий как в небе нездешнем, лиловом и голубом
Лёд проносится мимо, сравнимый с цветами, холод белого цвета утоплен в холодном синем, зелёном слегка или жёлтом
И если бы это сине-зелёное море между скал было бы стихотворением, то рифмы в нём почти бы не застревали 

Белее белого вода, собирающаяся в следах великанских, белее белого и небо над ними
Крышку небес пробивает зелёный шпиль колокольни, вокруг всё в движении, в хаосе и суете отдельных движений
Дом с красной крышей стоит на краю, опираясь на небо
Становится светло, даже прозрачно, и треугольники меняются, растворяясь друг в друге, приправлены красным
В саду, ожегшемся огнём и обожженном, точно глина
И в том саду с сиреневой ветлой над домом и с черепичной крышей; там, где дом плывёт
Парус акульим плавником вспарывает перламутр; небо теснится, ему здесь, среди мрачности брызг, нет места 

И снова день без лица, впечатанный в теплый асфальт, тень пахнет сиренью цветущей и в небо уносится дым
Деревья дырявят небо; деревья � они и есть небо за вычетом дерева
Вселенная яблони: гроздья созвездий, на фоне бездонном без зла притяжений, зависла дурманом
� лиловое � текучее � зелёное � недорисованное: вода встала и превратилась в горы, течение воды � в салатные складки
Касание, терзание, балет рассеянного света, стоящего отвесно как на сцене, как на смене
В густых металлургических садах мутируют цветы невиданной огранки
Цвет внезапной свободы прекрасен, свет случайный, расплывчатый, терпкий, возникает на пару минут и теряется снова
Утром деревья, вечером поезд; дождь оставляя в прошлом, идёшь по ковровой дорожке

 
-- Дмитрий Бавильский (Москва) 

Примечание автора. Мой проект "Год с Моне" состоит из ежедневной работы с картинами Клода Моне. Произвольно (с помощью ежедневного ташеновского календаря) выбранная картина пребывает со мной весь день, с утра и до вечера. Впечатления от неё, накладывающиеся на различные личные обстоятельства, перед сном группируются в одну, условно поэтическую строчку, а так же в беглое, на несколько абзацев, описание шедевра. Со временем все эти однодневные строчки складываются в многоуровневый эпический, по форме, текст, смысл которого, как при "автоматическом письме" сюрреалистов, складывается из случайного соседства не связанных между собой высказываний. Мне важны искры смысла, случающиеся от сшибки разнонаправленных впечатлений и непреднамеренных совпадений.

Падение

Под нашей с тобой дорогой, Джо.

Екатерина Жданова

По местному мы отбыли в шесть тридцать девять. Под нами плоским ледяным покровом лежали облака. Воздушные течения казались трещинами. Набирая скорость, мы наблюдали: небеса пошли, как по весне снимались с насиженного места две реки, между которыми мы жили в садах Семирамиды, дверей не запирая никогда и радуясь любому гостю. Теперь нас относило влево-вниз. В ушах свистел невозвратимый ветер, а позади, как будто Эвридика в зеленом яблочном рассветном покрывале (не оглянуться и не попрощаться), терялся Старый город. Мы обгоняли кили кораблей, на огненном ходу летевших к нам, перерезали белые полоски, которыми они свой путь чертили, и в утреннем сияньи на полпути спустились в овчинку тончайшей выделки - прохладного тумана. А там возникли водные полоски, пушистые леса и плед полей. Мы миновали россыпь городов, похожую на беспорядок в детской. Тогда ты мне сказал, мой милый Джо, что наша скорость несовместна с жизнью.

 
 
Улитка

 
Стал полегче невидимый дом, что несу на плечах постоянно, что брести заставляет вперед, через пламя, опять через пламя. Занимается угол одежды, я гашу его голой ладонью, и на коже опять остаются письмена, и вспухают водой� Зато глаза сухи, как солончак. 

Стал потише неслышимый гвалт, это значит, заснули жильцы, до привала спокойно и ровно продолжу движение, чтобы их укачало, чтобы грезились им виноград, и пшеница и солнце в стекле, чтобы только жильцы не очнулись, не кричали, ножами друг друга не били, не любили друг друга под лавкой, не вопили похабные песни. Ради этого стоит через пламя спокойно шагать. 

Станет кожа однажды потоньше, можно будет ее разорвать. Вместе с домом незримым отбросить с дороги усталое хилое тело. Любо мне представлять, как жильцы завизжат, словно бесы в свинье, как повалит от них жирный дым, сладкий дым. Будет легок невидимый дом, вознесется он к звездам проклятым, образующим мой гороскоп, предписавшим родиться улиткой.

 
-- Екатерина Поляничко (Томск) 

 ----------<>----------

Любовь и жизнь

 
Я знала любовь, но не знала жизни. Жизнь кричала на каждом углу, что знает любовь. Так кричала, что я смирилась и даже не раскрыла рта. Я не знала жизни, я знала любовь.

Жизнь у нас огромная, на миллионы километров, и одна на всех. А любовь � сказка про выигрышный лотерейный билет, которого никто никогда не видел. Когда любовь � зло, никому не обидно. А ещё лучше, когда любовь � грязь. Смотрите, ужасайтесь и радуйтесь, что у вас не так. У вас добродушно и спокойно, и это ваше счастье. А если нет, это ваше несчастье. Это и есть жизнь, когда то счастье, то несчастье. И если за счастье бороться, может быть, оно победит. А если нет, все утонет в дерьме. Дерьмо и счастье вместе � это нормально, это жизнь. 

Жизнь знает все обо всем: об интригах, страсти, ненависти и животном страхе. А про любовь она подглядела в щёлочку. Там двое полоумных несли чепуху и плакали, вместо того, чтобы спокойно спать. Любовь � это горе, решила жизнь, и осталась собою вполне довольна. А плакали-то они от запретной жизни, что сумела не вляпаться в дерьмо и неожиданно оказалась счастьем. 

Боже мой, как всё просто! И непонятно!

-- Юлия Краснопеева (Майнц, Германия)