"ОКНО" № 3 (6)

Стихопроза

Ниже следуют четыре рассказа, которые были отобраны редактором журнала "Окна", вошедшим в число экспертов на Втором международном фестивале русской традиционной и экспериментальной литературы "Антиподы" (ноябрь - декабрь 2008, Сидней, Австралия). Все эти тексты ранее не публиковались. Из ранее опубликованных текстов нами были отмечены следующие: Борис Констриктор. Цагендон; А. Ник. Сон о гладильной доске; Ева Рапопорт. Ее мужчины (Дар); Роза Хуснутдинова. По снегу в проруби. Точка.

Результаты конкурса здесь: http://antifest.arts.unsw.edu.au/2008/short.html

* * *

Я помню памятью другого когда под ногами хрустел июльский снег. Мы приготовили завтрак на перевале и по условной тропе спустились в пение и журчание. Так. Невыразимая тяжесть каждого шага. Вниз, только вниз. Скоро лето.

И еще я помню звезды, пропасть звезд. Они держат и не отпускают. Они говорят: это судьба.

Но выползет из палатки другой, заговорят, заползают к утренней каше другие. И то, что живет между нами - властно скомандует. Да. Мы идем уже две недели, и все происходит на автомате, на крыше земли.

* * *

Приснилось - пустое место в лесу. Я свернул с пути и оказался там. А потом вышел и хотел написать о том, что почувствовал. Но приходили люди, и все время дергали, и я ничего не мог сделать. И все же возникли строчки, и я был счастливым, потому что жизнь вдруг оказалась наполненной, обрела смысл. А когда окончательно проснулся, все стало быстро исчезать. И жара сковала любое усилие. Но я все равно сел за компьютер. И выдал текст. И он оказался об этом и не об этом, в сторону. Но все равно о пустом месте:

"Они приходят сюда. Они собираются каждый день у компьютеров и бетакомов. И говорят. И пишут тексты. И говорят-говорят. И шумят. И разбегаются. Каждый день.

Пустое место большой работы. Здесь пожираются нервы и силы. И прыгают с кочки на кочку актеры. И непрерывно искрят оголенные провода.

Здесь холодно, и совсем не хочется оставаться. Но что делать? За пребывание платят деньги.

А кому-то нравится. Даже очень. Особенно у руля.

Живые частички информационных технологий. Руководитель на ходу принимает продукт и поспешно бросает в медийное море.

Море волнуется - три.

-- Борис Колымагин (Москва)

Сны Марии

У Марии было только два сна - один ей снился в ночь с понедельника на воскресенье, а другой в ночь с воскресенья на пятницу. Последний имел внутреннюю логику и сюжет, он с нетерпением ждала развязки сюжета, не потому, что он был увлекателен, а потому, что хотела, чтобы он наконец то кончился..

В первый сон она ныряла, чтобы утонуть, и действительно, тонула - наутро её тело всплывало в пене мятого постельного белья.

Второй был мелким и никчемным - Мария пробовала не спать, пила кофе и включала музыку на полную, но сон наступал неотвратимо, как прилив. Он влажно влезал под ступни, подхватывал её тень, превращая в отражение, сиамского близнеца, сросшегося с Марией щиколотками. В отражение можно было лечь, как в меловой контур, что рисуют полицейские на полу. Тогда отражение становилось полным и начинался отлив.

Проходившие люди спрашивали, всё ли с ней в порядке, подавали руку, помогали встать, и она бежала под душ, чтобы обмыться от песка и соли, и из раструба душа на неё проливался новый сон. Она плакала под душем, опорожняя глаза от увиденного.

-- Дмитрий Висков (Рига, Латвия)

Вишневая косточка

Доктор однажды выходит из дому, или в пургу, или просто в сильный снег, закрывает за собой дверь, садится в сани и едет, едет, едет. Только изредка возница разворачивается и что-то кричит, но доктор не обращает на него внимания, так как, по правде говоря, изрядно пьян. На хуторе никто не встречает, но возница по-хозяйски открывает незапертую дверь и доктор молча тащит свой ужасно неудобный и тяжелый саквояж на второй этаж. Там в маленькой комнате все уже стоят над такой же маленькой кроватью, в которой лежит девочка. Матушка положила ей ладонь на лоб и плачет.

"Что такое?" - спрашивает доктор. "Она съела вишневую косточку", - бормочет отец, тут же рядом, серым пятном подпирая шкаф. Доктор кивает и, борясь с головокружением и тошнотой, подходит к кровати и откидывает одеяло. Внимательно смотрит и просит принести ведро. Мать вскакивает, но её останавливает отец и идет сам. Приносит.

Доктор осторожно берет девочку на руки и ставит её корнями в ведро. "Двухнедельные корни" - говорит он. "Она не сказала, а мы не заметили сразу" - зачем-то оправдывается мать. Отец молчит. Доктор просит принести земли. Отец находит горшки с домашними цветами: геранью, фиалками, фикусами. Чтобы не долбить замершую землю на улице. Доктор вместе с матерью разбивает глиняные горшки и засыпает землю в ведро. Девочка молчит. Наконец земли больше нет. Доктор с сомнением смотрит и в конце концов кивает - должно хватить - и идет мыть руки.

Мать готовит всем чай, а отец снимает с дочки платье, которое ей больше не пригодится. Садятся за стол, доктор выписывает рецепты и рассказывает: "Это пятый случай, где-то растет эта вишня, но найти не может никто. Даже косточки. Только дети где-то откапывают в снегу, когда играют. Или подбрасывает кто. Значит, возьмёте навоза две мерки и песка на одну. По весне посадите". Потом все пьют чай.

Кроме девочки, которая испуганно дрожит в ведре.

-- Максим Усачев (Одесса, Украина)

----------<>----------

* * *

Белая стена и окно в полстены. А за окном сломя голову бежит поле. Вот такой у меня дом. А домашние у меня странные. В доме сидят - стены да окна - а в пальто все и шапках, со мной не говорят, а посмотришь - хмурятся да отворачиваются, будто чужие. В книги смотрят да в газеты. А ведь дома же мы! Вот стена, вот окно, а за окном поле бежит.

* * *

Летом земля загорелая. Тепло, солнце яркое, вот она и загорела.
А зимой она беленькая. Хорошенькая.
А на небе румянец выступил - от мороза да ветра студеного.

* * *

Окно голубое как экран телевизора. А может, это кусочек неба проглядывает? Загляни в окно чужой квартиры. Там и ночью видно голубое небо.
А из другого окна льется желтый свет. Загляни туда и увидишь солнце.
На улице ночь, а у них еще день не кончился. И солнце не зашло.
Что за волшебник прячет небо за своим окном? Ночью.
А в метро Октябрьское небо спрятали за железными воротами.

-- Игорь Кецельман (Москва)