Апрельский вечер постепенно превращается в ночь.
Воздух глубокий, парной, ароматный. Южный ветер принес в город новые
запахи: привкус распустившихся где-то цветов, набухших черемуховых
почек. Солнце добротно прогрело землю своими острыми лучами и теперь
по-весеннему неохотно скрывается за домами.
Елизавета Емельянова-Сенчина родилась в г. Кызыл, живет в Москве. Окончила Литературный институт. Автор книг стихов "Привычка к
счастливой мысли" (СПб, 1992), "Зеркальные шары" (Москва,
2009). Роман
Сенчин родился в г. Кызыл. Учился в Ленинградском
строительном техникуме, в Кызылском педагогическом институте. Окончил
Литературный институт. Работал монтировщиком в
театре, вахтером, сторожем. С 2001 года ведет семинар прозы в Литературном институте. Первая книга прозы:
"Афинские ночи". Повести и рассказы. М., "ПиК", 2001. Автор романов "Минус", "Нубук", "Ёлтышевы", "Информация", сборников рассказов "Иджим", "День без числа", "Абсолютное соло" и др. Проза публиковалась также в журналах "Знамя" и "Дружба народов".
В такие минуты нет ничего приятней, чем
не спеша ходить по тихим, укромным улочкам, посидеть где-нибудь в
парке. Хочется слегка погрустить, подумать, пошептаться. Спокойно и
сладковато становится на душе, и в то же время что-то нужно искать,
бежать куда-то, петь. Нет возможности учиться весной, ничего не
запоминается, постоянно отвлекаешься, в голову лезут мечты всяческие,
фантазии. С ума можно сойти...
Первокурсники одного из филологических
вузов - Соня и Володя - с трудом отсидели две пары, а лекцию
постарославянскому занудливого профессора Веденкина решили не посещать;
двум молодым людям, почти готовым окончательно полюбить друг друга,
сидеть в душной аудитории и слушать: "...окончания -еть и -ет с точки
зрения современного русского языка... заднеязычные... падение
редуцированных... закон открытого слога..." - просто мука невыносимая.
Сначала они гуляли по бульварам, ели
мороженое.
Володя, высокий стройный юноша в просторном черном свитере и узких
джинсах и, конечно, в очках, как все начитанные, умные студенты, без
умолку рассказывал то о своей поездке прошлым летом на Валаам и
Соловки, то о пьесе, которую собирается написать, то резко переключался
на высмеивание однокурсников и преподавателей.
Соня - миленькая девочка, поступившая в институт сразу после школы,
медалистка - скромно слушала кавалера, часто выразительно взглядывала
на него, а потом скорей опускала глаза к покрытому совсем летней пылью
асфальту.
Когда гулять устали, Володя предложил
посмотреть фильм в Музее кино. Очень хороший французский фильм без
перевода. Оба знали язык и смогли по-настоящему насладиться не
изуродованным шедевром. А после, нацеловавшись, наобнимавшись, поняв,
что не могут жить друг без друга и нескольких часов, поехали к нему
домой, якобы просто посидеть, выпить легкого вина, но на самом деле им
обоим было понятно, что они сегодня не разлучатся.
И вот теперь, когда хороший апрельский вечер превращался в ночь, он и
она устроились на диване в маленькой Володиной комнате, которую он
снимал в коммуналке, не желая жить с родителями, медленно пили вино и
ласкались.
Володя, сняв очки, обхватив девушку за
тонкую талию, нежно ворковал ей на ухо:
- Девочка моя, Сонечка, чудесная,
сладкая. Умница моя...
Соня кокетливо пыталась отвести его
руку, прятала губки и просила:
- Володенька, перестань. Завтра
контрольная по античной. Мне нужна свежая голова.
- Рыбка, я готов пожертвовать своей.
Возьми мою, Сонечка! Там Гомер, Анакреонт, всё наизусть.
Соня, поигрывая глазками, ответила:
- Нет, Володенька, разве я похожа на
Клеопатру? Ты мне больше симпатичен с головой. Ах! - Она закатила
прекрасные глазки и покачала в восторге головой: - Ах, как ты разгромил
на коллоквиуме этого сухаря Веденкина! Тебе нет равных в споре. У тебя,
Володенька, - Соня понизила голос до шепота, - энциклопедические
знания! Так что побереги голову, Володенька, тебе она еще пригодится. -
И студенточка звонко чмокнула его в щеку.
В ответ Володя вздохнул:
- Мне она теперь не нужна.
- Из-за чего, интересно?
- Из-за любви, - он сделал паузу, -
из-за любви к тебе.
Поцелуи, неясные нежные шептания, томные
вздохи.
Володя наконец потянулся к бутылке:
- Милая, давай выпьем вина. За любовь,
ласточка! За нашу любовь. И за эту чудную ночь, которую я так долго
ждал. Знаешь, я ничего не замечал вокруг, я уже не верил, я... и вдруг
- ты!
- Да? - У Сони затрепетали реснички, и
тут же лицо стало капризным: - Я хочу шампанского! Хочу пить
шампанское, как воскликнул Чехов перед смертью.
Володя удивленно уставился на нее,
бутылка зависла над пустым бокалом:
- Соня... Соня?! Что крикнул Чехов перед смертью?
Девушка тоже удивилась, скривив губки, повторила:
- Я хочу шампанского. На немецком языке,
кстати. - И сочувственно добавила: - Ты разве не знал?
Володя поставил бутылку на стол, закурил:
- Солнышко, любому школьнику известно,
что Антон Павлович, умирая, сказал: "Финита ля комедия"!
- Их вюнше миэ, шампанье цу тринкен! -
не согласилась Соня. - Ты что-то, Володя, не того...
Юноша вспыхнул:
- Я не того? Это ты не того, Сонечка,
ласточка моя! С чего это в Ялте он по-немецки кричать бы стал?
Удивление Сони сменилось откровенным
изумлением, ротик расползся и приоткрылся, она несколько секунд
беззвучно шевелила губами, словно была не в силах заговорить.
- В... в какой... в какой Ялте? - Затем
быстро-быстро: - В Баден-Бадене, птичка моя, Володя! И не спорь, ангел
мой, мне-то уж лучше знать, где умер Чехов.
Володя язвительно хмыкнул:
- Ты что, при этом присутствовала?
Шампанское подавала?
- Не подавала, но читала. И тебе бы,
кстати, с твоей головой, не мешало бы почитать!
- Да то, что я читал, - повысил голос
Володя, - тебе, глупышечка, и не приснится!.. Финита ля комедия!
- Ха! Да это просто примитивно для
Чехова. Банальность какая, фи! - Сонечка сморщилась. - Убогость. Удивил
ты меня, Вовочка, своими познаниями в литературе. Такое точно вряд ли
нормальному может присниться... Чеховед-любитель!
- Так. - Володя надел очки. - Давай
спокойно, ласточка, во всем разберемся. - Он нервно отпил вина и
выдохнул: - Итак, чем болел Чехов?
Соня устало закатила глаза:
- Ты что, дорогой, и этого даже не
знаешь?
- Я-то как раз и знаю, я-то знаю, а ты,
ласточка, не увиливай. Или?.. - Студент сощурился и, глядя пристально
на оппонента, ждал ответа.
- Знаешь что, дилетант паршивый! - Соня
отодвинулась от Володи. - Я скажу, скажу, но - учти!.. Чехов болел
туберкулезом. Только не трогай меняруками и вообще, пожалуйста, не
прикасайся!
Володя тоже отодвинулся и согласился
тоном врача, беседующего с душевнобольным:
- Да, я паршивый дилетант... Успокойся,
Соня, успокойся.
- Да я
спокойна, как сто рублей! - Девушку, оскорбленную и униженную, было уже
не остановить: - Молчи и слушай меня. Да, он болел туберкулезом, как,
кстати, все порядочные люди. Лечился действительно в Ялте, с тысяча
девятьсот первого по девятьсот четвертый, затем уехал с женой в
Баден-Баден, где и скончался. Это знает каждый немец и каждый
цивилизованный человек. И если тебя, Вова, не коснулось это, то я и не
знаю, как ты можешь вообще говорить какие-то вещи...
Юноша схватился за голову:
- Еще пять минут, пять минут назад я
готов был положить к ее ногам эту голову, полную ценнейших знаний,
энциклопедических!.. Боже мой! - Он вскочил, принялся ворошить книги,
что-то искать.
- Да требухой набита твоя голова, - презрительно морщась, отозвалась
девушка, - а не знаниями. Я никак не ожидала обнаружить в тебе дикого
барана. Дико, кстати, необразованного.
- И... и эту я любил?! Я боготворил эту
глупую, - Володя обернулся к Сонечке, посмотрел на нее немного и сделал
гримасу, словно его тошнит, - эту напыщенную фальсификаторшу! Шла бы
ты, Соня...
Соня вставила меж губ сигарету,
подкурила и вольно откинулась на спинку дивана:
- Т-так. Так значит ты меня гонишь? В
два часа ночи, в Марьиной роще? В самом бандитском гнезде? Ты
специально, подлый, завез меня, чуть не соблазнил, разозлил, а теперь
гонишь. Так вот знай: я никуда не поеду. Меня вполне устраивает этот
диван, а ты, Вова, со своей псевдоумной головой и всякими там дурацкими
измышлениями, можешь спать на полу. И заметь - после всего, что мне
открылось, я даже не брезгую спать с тобой в одном помещении.
Володя поднялся с корточек, скрестил
руки на груди.
- Прекрасно, я так и думал. Я так и
думал: ломалась, кокетничала и в итоге заняла мой диван. Перед
контрольной по античке! - Он перенес столик с недопитой бутылкой вина в
угол, стал готовить себе подстилку. - Хорошо... хорошо... Пусть тебе
будет стыдно.
Затушив сигарету, Соня насмешливо
пожелала:
- Спи спокойно, дорогой товарищ
литературовед! - Сняла свитерок, накрылась им и отвернулась к
стене.
- Хорошо, хорошо, - бормотал Володя,
сооружая из грязных рубашек подушку, - хорошо, Соня...
Он выключил свет, протяжно вздохнул. От
недавнего восторга перед красивейшей девушкой не только курса и
института, но и вообще из всех встретившихся на его жизненном пути,
теперь, казалось, не осталось и следа... Это избалованное всеобщим
вниманием личико, именно "личико", пустое и гладкое, как у фарфоровой
куклы, эта вызывающе короткая юбка, этот тоненький, искусственный,
противный голосок... Тьфу! Как мог он почти десять месяцев мечтать о
ней, видеть лишь ее, посвящать ей, этой фифочке, свою любовную лирику?!
Володя приподнялся, чтобы в полутьме
наткнуться на ее силуэт и укрепиться в прозрении после обмана коварной
судьбы, развеять последние клубы розового тумана... Сонечка спокойно и
ровно дышала; она навернякауже заснула, твердо уверенная в своей
правоте, как все несколько глуповатые, ограниченные люди. Ее голая
рука, свесившись с дивана, белела нежно-отталкивающе. Володе было
обидно, даже подступили слезы, в горле образовался всем известный комок.
- Соня-Соня, - горько, дрожащим голосом
прошептал он и легонько, на прощанье, погладил ее руку. - Вот он, мираж
любви...
Неожиданно рука ответила - острый
ноготок царапнул Володину ладонь.
- Ну пусть в Ялте, - еле слышно сказала
Соня, - милый, я не против.
Не выпуская ее руку, юноша встал на
колени, наклонил голову к лицу однокурсницы:
- Нет, ласточка, я теперь точно уверен:
в Баден-Бадене. Где же еще...
- В Ялте, птичка моя...
- Только шампанского мог просить Антон
Павлович, умирая. Врачи запретили, а ему очень хотелось. Конечно: их
вюнше миэ, шампанье цу тринкен.
Сто процентов так.
- Нет, финита ля комедия.
- Их вюнше миэ...
- Финита ля...
Володя обнял ее губы своими, Соня
потянула его на диван.